Выставка по итогам резиденции Андрея Андреева, Александра Гореликова и Андрея Режета
Три художника, ранее никогда не сотрудничавшие, и даже не знакомые друг с другом, объединились ради участия в выставке, проходившей с 13 по 16 июля в мастерской Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина. Андрей Андреев, Александр Гореликов и Андрей Режет работают на стыке абстрактной и фигуративной живописи, активно экспериментируют с композицией и объемом, выводя живопись за пределы привычной плоскости холста. В интервью ArtTube художники поделились своими впечатлениями о работе в рамках резиденции, а также прокомментировали объекты, представленные на выставке.
Работа Андрея Андреева. Фотограф Влад Чиженков
Расскажите, пожалуйста, по какому принципу вы решили объединиться? Взаимодействуют ли ваши объекты между собой или это три отдельных проекта?
Андрей Режет: Объединиться нам предложил Володя Логутов, но, конечно, наши работы не случайно оказались в одном пространстве, они сочетаются друг с другом естественным образом. Между ними есть некоторая концептуальная общность, определенное стилистическое родство и конкретные визуальные переклички. Экспозиция выстроена как единое целое и работы взаимодействуют между собой. В то же время это три самостоятельных проекта.
Александр Гореликов: Несмотря на то, что эти три проекта совершенно разные, их многое объединяет пластически. Фигуратив, тяготение к экспрессии и гротеску, акцентирование границ плоскости и объема.
Андрей Андреев: До этого совместного опыта работы у нас не было, с Сашей и Андреем я познакомился в студии Фонда. Каждый из художников работал со своими темами автономно, решая собственные художественные задачи.
А.Р.: Да, я тоже раньше лично не был знаком ни с Сашей, ни с Андреем, но видел кое-что из их работ. Это приятное и вдохновляющее знакомство. И в мастерской, и за ее пределами мы прекрасно проводили время.
А.Г.: Было очень комфортно общаться, работать и готовиться к выставке. Как выяснилось, Андрей Режет посещал лекции Анатолия Осмоловского на Фабрике еще задолго до создания «Базы», где я учился, а Андрей Андреев сейчас учится у Виленского в Питере. Так что, вероятно, имеет место некая идеологическая общность.
Андрей Андреев, Анна Зыкина, Александр Гореликов. Фотограф Влад Чиженков
Интересно, что вы не дали названия своей выставке. У Андрея Андреева был проект «Без названия». Андрей, это была твоя идея отказаться от названия?
А.А.: Нет-нет, в предыдущем моем проекте был совершенно иной концепт. Названия не было не только у проекта, но и у представленных там работ. В том случае важно было уйти от нарратива. Ещё больше обезличить поверхность, хоть сюжетная линия местами и считывалась. Идея этой выставки совершенно иная. Это выставка художников по итогам резиденции.
А.Р.: А для меня эта выставка имеет название. И очень удачное: «Выставка/Андрей Андреев, Александр Гореликов и Андрей Режет». Очень подробное, информативное и в то же время художественное название. В нём есть рифма. А сколько букв «Р» и «А»… Это же посев моих инициалов. Звучит и как название книги про трех персонажей, и как скороговорка одновременно.
Давайте поговорим об объектах, представленных на выставке. Здесь вы разрабатываете темы, которыми занимались ранее, или делаете что-то совершенно новое для себя?
А.Р.: Раньше я больше работал в других медиумах: видео, фото, объекты. Я их не оставляю, но в последние годы у меня произошел поворот к живописи и графике, и эта выставка демонстрирует данный факт. «Bimorphos», то есть «обладающий двумя формами», это новый шаг в моих экспериментах с форматами. Работа сделана на поверхности, имеющей антропоморфные очертания – бумага, на которую нанесен рисунок, составлена из листов, образующих фигуру с туловищем, руками, ногами и головой. При этом эти части тела геометризированы, что делает фигуру похожей на робота. Конечно, это не только про форму, но и про человека. Про отсутствие единого «я», разотождествление и адаптацию. Меня увлекла идея создания изображений, составленных из отдельных поверхностей, считаю ее перспективной, возможно, буду двигаться, в том числе, и в этом направлении. Также в выставку вошло ещё несколько моих работ, выполненных акрилом по холсту и на бумаге: «Beat», «Крикун» и «Девочка на муравье». Первые две можно рассматривать одновременно и как фигуративные, и как абстрактные. Такая двойственность характерна для многого из того, что я делаю. Также стоит сказать, о важности образов. Речь об образах, «выпирающих» из «реальности», но от этого, не становящихся менее реальными. Это демонополизация реальности.
На выставке у тебя есть работа под названием «Поларойды». Само название отсылает к фотографии, мы видим поларойдные снимки, а на них… живопись. Расскажи об этой работе, пожалуйста.
А.Р.: Эта работа сделана в уникальной авторской технике. Живопись ногтями, с использованием просроченных поларойдных химикатов, по снимкам, снятым на едва работающий ретро-фотоаппарат «Polaroid Supercolor 635CL». Несмотря на использование фотоаппарата, это не фотография, а именно живопись. Представленное изображение есть результат ручного нанесения (точнее, выдавливания из кассеты) краски (в данном случае фотохимии) на поверхность.
Не слишком ли ты усложняешь свой творческий процесс? Ты же мог нарисовать и кистью?
А.Р.: Живопись ногтями – это жест. Эмоциональная реакция. Это то, как я себя тогда чувствовал. И технически это тоже дает своеобразный спецэффект. Выдавливая краску, я не знал точно, что получится. Это игра с будущим. Мы можем говорить, что угодно, но в действительности мы все мало контролируем жизнь.
Работа Андрея Режет. Фотограф Влад Чиженков
Саша, давай поговорим о твоей серии, которая заняла целую стену в мастерской. Масштабно, атмосферно и даже немного пугающе. Похоже, там кого-то убили?
А.Г.: Я представил на выставке большую сюжетную композицию под рабочим названием «Смерть патриция», собранную по предварительному эскизу из принтов и рисунков на кальке и прозрачном пластике. Эскиз работы был сделан год назад, когда я подрабатывал аквагримером в подмосковном фитнес-клубе. Отсюда один из центральных образов выставки – мальчик в гриме тигра. Вся композиция это выдуманный сюжет с убийством некоего современного «патриция», хозяина жизни, чей труп плавает в бассейне, а вокруг происходит переполох. Отдаленная ироническая отсылка к «Смерти Марата» французского художника Жака Луи Давида, но только у меня убит здесь антиреволюционер. Убийца пока не пойман, может быть, это коллега по опасному бизнесу, а, может, потусторонние силы, жаждущие классовой справедливости. Кроме того, в экспозицию включен реди-мейд, это резиновый детский мяч, купленный в «Ашане», неиссякаемом источнике вдохновения для современного художника.
Вышел ли ты на какой-то новый уровень для себя, работая над этим проектом?
А.Г.: В целом я продолжаю рисовать, то есть изучать тот же медиум, новое здесь это смешение печатной и оригинальной графики, работа в большем масштабе. Тематически это близко к содержанию выставки «Сухой корм для бумажных тигров».
Да-да, я как раз вспомнила про «Сухой корм…» в связи с твоим упоминанием «Ашана». В том проекте материал вообще играл центральную роль, ты использовал упаковки из «Ашана» и другой мусор, если можно так выразиться. Играет ли в этой серии роль материал, который ты используешь?
А.Г.: Материал здесь не имеет такого значения, как упаковки в «Сухом корме…», если не считать вышеупомянутого мяча, но и он скорее играет роль цветового контрапункта к черно-белой гамме остальных картинок. Бракованная цветная печать на нем настолько живописна, что на открытии все думали, что он вручную раскрашен. Для меня важно акцентировать ценность непосредственно картинки, того, что изображено, а не носителя изображения. Как Саша Вилкин справедливо отметил, применение цифровой печати и микс ее с рисунком не является здесь пафосным концептуальным жестом, это оправданная случайность. Я нарисовал эскиз на бумаге, доработал в фотошопе, наиболее выразительные куски распечатал, менее удачные, дорисовал. Все просто.
Работа Александра Гореликова. Фотограф Влад Чиженков
Вопрос к Андрею Андрееву. Раньше ты предпочитал работать исключительно на плоскости, сейчас же в рамках этой выставки представляешь практически скульптурные объекты. Откуда в твоем творчестве появились объем и искажения форм?
А.А.: Они родились из травмы. Я как-то переезжал в очередной раз из одной мастерской в другую, и автомобиль, в котором перевозились работы, попал в аварию. Шесть утра, вокруг ни души, пустынная улица, переломанная живопись… К счастью никто не пострадал, только картины, как я тогда подумал. Меня охватил ужас, когда я увидел, что с ними стало. Однако позже, рассматривая в мастерской искореженные подрамники и полотна, я понял, что с этим можно сделать. Так и наметился тот способ, каким я сейчас работаю. Травма переросла в метод. Ну, а если говорить в целом, то к скульптурности я всегда тяготел.
А как ты создаешь свои объекты?
А.А.: Я превращаю живопись в материал для скульптуры. Сначала я создаю картину, добиваюсь конечного результата на плоскости, затем перевожу её в скульптуру. Подобно скульптору леплю из картины объём, достаточно хулиганским и варварским по отношению к живописи способом, который сильно отличается от трепетного обращения с поверхностью во время письма самой картины. Плоскость ломается, искажается, происходит перерождение, создаётся объём… появляются грани, складки, наслоения… где-то лопается краска, не выдерживая всех изломов.
То есть ты как бы воссоздаешь травму, усиливая ощущение хаоса и тревоги…
А.А.: На этапе перевода живописи в объём я ухожу от сюжетного наполнения картины и мыслю лишь абстрактными категориями. Разрушая конструкцию картины, я подчиняю её объёму. Форма поглощает картину, что делает живопись ещё более абстрактной, она превращается в знак. В этом случае искажения, наслоения, рельефы и узлы, в которые закручивается плоскость, запутывая содержание, действительно усиливают ощущение хаоса, тревоги. Картина распадается на разрозненные, беспорядочные фрагменты целого. Зачастую видны лишь отдельные части тела, предметов, лишь пятна и линии… Плюс цвет, который я использую, играет существенную роль.
Я сейчас вас расспрашиваю про скрытые смыслы ваших работ, а, по вашему мнению, художник должен что-то разъяснять или это работа зрителя, разгадывать смыслы и интерпретировать их?
А.А.: Мне бы не хотелось объяснять что-либо, тут скорее все построено на эмоциональном аспекте. Зрителя либо торкает, либо нет. Объяснять смысла нет. От зрителя требуется только одно: понять и простить.
А.Р.: Я узнаю много нового и неведомого о себе и о своих работах от зрителей. Не вижу смысла лишать себя такого источника удовольствий. Пока я не слышал ни об одном художнике, который настолько овладел бы своим сознанием и подсознанием, что его работы стали бы для него полностью прозрачными. Или о ком-то, кто научился бы останавливать время, так что работы, и мы сами, прекратили бы скрещиваться с новыми ситуациями и контекстами. По-моему, попытки строго закрепить конкретное содержание за определёнными объектами безнадёжны, похожи на стерилизацию и противоречат для меня сути искусства, как я ее понимаю сейчас.
А.Г.: Считаю, художник не должен объяснять смысл. Визуальная работа как иллюстрация к солянке философских тезисов это порочная практика для молодых художников. Реакция любого неравнодушного зрителя интересна. Я получил на открытии выставки большой диапазон реакций от сравнения картинок с французским импрессионизмом до сурового вердикта о «черноте» моего внутреннего мира. Все они имеют право на существование. Очень точно прочитал работу предыдущий резидент Фонда Саша Голынский, как попытку деконструировать классическую композицию и проблематизировать отношения сюжета и медиума.
Работа Андрея Режет. Фотограф Влад Чиженков
Где вы находите темы для своих работ? Какую роль в вашем творчестве играет ваша собственная биография?
А.А.: Везде. Мне нравится наблюдать за людьми. И в своих работах я тоже занимаю позицию наблюдателя.
А.Г.: Напрямую автобиографических работ я пока не делал. Но темы нахожу скорее в непосредственных наблюдениях и бытовых вещах, нежели в прочитанных книгах или в истории искусства. Поэтому, да, биография играет роль.
А.Р.: В каком-то смысле, нам ничего неизвестно, кроме собственной биографии, кроме ее более или менее значимых событий. В 2015 году мимо меня пролетал комар, на меня дул ветер и я был на расстоянии двух тысяч километров от незнакомого человека в синей рубашке, который переходил через дорогу в каком-то неизвестном мне месте. Это может перевернуть жизнь так же как автомобильная авария, книга или тембр голоса. Да, меня это очень вдохновляет.
Автор интервью: Евгения Зубченко
