«Я работаю на грани реальности и абсурда». Дизайн будущего в проекте Антона Бунденко «Futureisnown».
Объекты, которые создает художник Антон Бунденко, призваны стереть границы между настоящим и будущим, запутать современного потребителя, спровоцировать на размышления о его месте в эпоху сверхбыстрого развития технологий и о том, как взаимодействовать с ними. 27 февраля в мастерской Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина открылась выставка, презентующая проект «Futureisnown», над которым художник работает с 2017 года. В интервью ArtTube Антон Бунденко рассказал о том, почему будущее — это уже настоящее и для чего нужно путать потребителя.
Ты уже показывал одежду из этого проекта в рамках выставки «Оргия вещей», проходившей здесь же в мастерской в сентябре прошлого года. Почему в твоем понимании именно одежда призвана информировать о потенциальном будущем? Здесь на этой выставке у тебя тоже представлены свитшоты, рубашки, ремни…
Антон Бунденко: На самом деле, нет, не только одежда. С одной стороны, «Futureisnown» — это обозначение новой реальности через собирательный образ всех спекулятивных объектов. С другой стороны – это инструмент их интервенции в мир коммерческих продуктов. Как художнику мне интересней всего создавать сами объекты спекулятивного будущего, отталкиваясь от научно-технического изучения того, что есть сейчас. Я не придумываю и не ухожу в футуризм, я изучаю реальный контекст, уже существующие сигналы, во многом касающиеся цифровой этики, приватности и культуры информационно-технической эпохи. Например, сейчас я работаю над говорящими друг с другом колонками. Это реальные объекты, которые производят «Google Home», «Amazon Echo» и другие компании. Это что-то наподобие siri. Колонка соединяется с большой базой данных и синхронизируется с системами управления в доме. С ними можно заказывать еду и товары, закрывать и открывать двери, включать свет, чайники и любые другие приборы. А можно начать с того, что просто спросить, как готовить суп или поговорить с ней на любимые темы. Эти колонки слушают тебя постоянно и записывают все, что ты делаешь и говоришь для того, чтобы лучше знать тебя. Это новая реальность, в которой приватность уже не фундаментальное право, а роскошь. Есть очень интересный момент, связанный с ними. Так, колонка «Amazon Echo» уже участвовала в американском суде как свидетель, записав разговоры в квартире, где было совершено убийство. Работая с подобными существующими объектами и осмысливая их функционал, я дополняю их новыми смыслами, представляя их в ближайшем спекулятивном будущем. Я работаю с вещами на грани реальности и абсурда. Некоторые спрашивают, это работает или нет. Моя задача, чтобы человек начал теряться между понятием, что есть реальность, а что есть выдумка. Дизайн функционала, которого еще нет, но в скором времени он будет актуален. Это может быть все что угодно, но важно, чтобы он был законченным, он должен выглядеть как конечная вещь, доступная для взаимодействия и персонального опыта. Так получилось, что я начал с одежды, потому что это тот медиум, который чаще контактирует с человеком. Вещь это то, с чем мы постоянно взаимодействуем, то, с чем взаимодействует современное поколение. Если раньше ты мог спросить человека, какую он слушает музыку, и многое узнать про него, сейчас то же самое можно сказать про одежду. Это дань времени. Я использую то, что более актуально, использую определенные визуальные ДНК, которые быстрее считываются и воспринимаются. У меня нет задачи, чтобы человек сразу воспринимал эту вещь в качестве художественного объекта или вещи из будущего. Важен персональный опыт взаимодействия с ней и персональный переход от одного восприятия к другому. Это как смотреть фильм и быть уверенным в том, что вот злодей, а вот положительный герой, но к развязке самостоятельно осознать, что все оказалось наоборот. Важно, что ты сам к этому приходишь, а не тебе говорят. Это процесс личного опыта, исходя из которого, ты принимаешь решение. Вещь это лишь медиум, призванный провоцировать критическое мышление.
То есть важен не сам объект, а то, как человек взаимодействует с этим объектом?
А.Б.: Да. Я работаю с вопросом идентификации человека в информационную эпоху. Грубо говоря, мне очень интересно, как он выглядит, о чем думает, какие у него реакции на атмосферу вокруг. Человек в новой парадигме информационно-технических процессов. Когда я начинал свой путь в этом поиске, я сначала искал образ идеального человека, потом пришел к тому, что это неправильно и опасно — искать такой образ. Еще я понял, что в рамках настоящего контекста скрытых превентивных процессов, неосведомленности и несвободы в принятии решений очень важно прийти к возможности самоидентификации. Поэтому образовался «Futureisnown», как проект с четкой и понятной миссией цифровой осведомленности и информирования о скрытых информационно-технических процессах для того, чтобы каждый человек смог сам формировать свою идентификацию посредством принятия собственных решений. Здесь мне еще интересен следующий вопрос: как человек формирует технологии и как технологии формируют человека? Технологии позволяют собирать колоссальные данные и обрабатывать их, поэтому важно научиться принимать решения, отталкиваясь от этого. Персонально понимать, как работают данные процессы. Это очень важно для того, чтобы формировать новые понятия о праве и этике взаимодействия этих процессов в коммерческих и социально-политических контекстах. По образованию я инженер, поэтому мне всегда были интересны технологии. Я уверен, что мы перешагнули в новую реальность со своими кризисами, конфликтами и критическими точками, но я не противник технологий. Глупо бояться паровоза. Важно знать, как он работает.
Когда я впервые узнала про твой проект «Futureisnown», то сразу бросилась в глаза ошибка. Слова «nown» в английском нет. Ошибка в слове преднамеренная, что она обозначает?
А.Б.: Специфика моей работы — это выявление ошибок. Я смешиваю реальность и абсурд, чтобы выявлять эти ошибки. Ошибки матрицы. Понятие, что есть реальное, что есть нереальное. «Nown» можно трактовать разными способами. Это слово звучит в английском как существительное, а если дописать букву «k», то получится, что будущее знает. Само название это спекулятивный объект. Я клею на улицах вандальные стикеры, и мне очень нравится, что иногда на них дописывают букву «k». В уличном искусстве это очень круто, когда работу дополняют, так возникает коммуникация. Такое название заставляет человека думать, ты увидел эту ошибку и исправил. Почему «Futureisnown»? Потому что будущее принадлежит настоящему, будущее знает. Это игра слов. «Futureisnown» это все что касается цифровой культуры, цифровой этики и цифровой осведомленности в целом. Цыгане продают напечатанный «биткоин» на улице за тысячу рублей, и есть случаи их покупки. Это очень показательный пример взаимодействия с технологиями. Человек где-то слышал про них и про то, как это приносит деньги, но не понимает, что это такое и как работает. Его легко надурить. Как художник я не стремлюсь говорить о том, покупать или нет, это персональное дело каждого. Я вижу проблему в диссонансе. Когда ты держишь молоток, ты знаешь, что это, как им пользоваться, какой положительный и отрицательный результат можно ожидать, с технологиями должно быть то же самое.
Хорошо, а почему все надписи у тебя на английском? Ведь не все его знают. Отвечает ли это твоим задачам об информировании?
А.Б.: Я использую английский язык, потому что он интернациональный, а моя история глобальная, но соглашусь с тем, что следующим этапом должно стать использование локальных языков. Я, честно, сам плохо знаю английский, поэтому я воспринимаю и работаю с ним не как с текстом, а как с изображением…
Каким образом объекты, представленные на выставке, погружают зрителя в будущее?
А.Б.: Я делю объекты на три категории. Первая — это информационные объекты. Просто объекты с информацией. У меня есть свитшоты, на которых черным по белому написано, что будущее опережает настоящее и является ведущим, структурообразующим временем. В коммерческом плане компании сначала анализируют наши действия в прошлом, формируют портрет идеального потребителя будущего, потом пиар компании моделируют наше настоящее, согласно собранному портрету из будущего. Такие свитшоты я называю «информационными свитшотами офицера информации». Я просто играю в игру. Когда ты надеваешь этот свитшот, ты становишься «офицером информации» и начинаешь информировать окружающих о том, что будущее опережает настоящее. У «офицера информации» есть вандальные стикеры осведомленности, на них указана ссылка на сайт, зайдя на этот сайт, ты можешь узнать все компании, которые собирают, анализируют твои действия в интернете, потом продают эту информацию. Ты можешь просто зайти по ссылке и отключиться. Эти объекты направлены на повышение осведомленности общества. Следующая группа объектов — критический дизайн, критические объекты. Критический дизайн — это новое понятие, это изучение контекста и создание несуществующего провокационного спекулятивного объекта. В данном случае у меня будет группа «электросмог» рубашек. Вокруг нас есть невидимое пространство, по которому распространяются электромагнитные волны различного спектра. Мы видим очень ограниченный спектр, но если бы могли настроить наше зрение и видеть электромагнитные волны другого, более широкого спектра, то у нас было иное мировоззрение. Была бы другая архитектура, другая одежда, абсолютно все. Был бы мир «электрогеографии» и «электроклимата» со своими областями «электрозаповедников» и «электросмога» в крупных городах и информационных центрах. Одна рубашка из этой серии как раз защищает тебя от «электросмога» и несанкционированного доступа к личной информации. Естественно она ничего не делает, это просто принты и их спекулятивный функционал, но она позволяет начать по-другому мыслить, ведь, на самом деле, герц-пространство реально и оно есть невидимая альтернатива проводов, оно находится там же, где обитают наши тела. Это и есть критический или спекулятивный дизайн. Он не защитит тебя от «электросмога», но сможет дать тебе эффект защиты. Это все перестраивает понятие о личном пространстве и приватности. Вместе с тем поднимает вопросы этики и цифровой культуры. К этой же группе относится и ремень для безопасного трансфера в постцифровом обществе точно так же, как водитель пристегивается во время скоростного передвижения в физическом пространстве, необходимо заботиться о безопасности во время скоростного передвижения в цифровом пространстве. На пряжке ремня написано: «Пристегнитесь для сохранения ваших данных». Третья группа объектов это функциональный дизайн, это то, что работает, как, например, вещи со специальным карманом, блокирующим сотовую связь, радио, wi-fi, геолокацию и другие электромагнитные волны от гражданских до военных.
Ты используешь какой-то специальный материал для создания функционального дизайна? Ведь такой карман, наверное, не просто было создать. Возникают ли у тебя сложности с поиском материала?
А.Б.: Здесь все относительно. С одной стороны, да, сложность есть. Для меня очень важно, чтобы сам объект был завершенным. Одно дело создать макет из подручных средств, другое – сделать так, чтобы человек не понял, это реальная вещь или нет. С другой стороны, если взять тот же карман, блокирующий волны, то он работает по принципу Клетки Фарадея, в принципе я мог бы использовать и обычную фольгу. Если обернешь телефон фольгой, то он будет глушиться. Так что нельзя сказать, что это очень сложно.
Ты упомянул, что ориентируешься на современное поколение. Когда ты представлял свои вещи на выставке «Оргия вещей», по моим ощущениям, посетители выставки проявляли большой интерес к ним. Многие подходили и внимательно рассматривали их, беседовали с тобой, мне даже показалось, что кто-то что-то купил. Мне интересно, если человек хочет что-то купить из одежды будущего, которую ты делаешь, он покупает ее как одежду или как арт-объект?
А.Б.: По-разному. Часть людей интересуется модой, и они покупают эту одежду просто потому, что она классно выглядит, постепенно затем погружаясь в изучаемые темы данных объектов. Кто-то приобретает как искусство и инвестиции, сохраняя тиражный номер и дату выпуска объекта. Кто-то покупает осознанно для личного взаимодействия и опыта. Еще я заметил, что этот дизайн очень хорошо считывают те, кто занимается программированием, нейронными сетями и всеми технологиями, они моментально улавливают суть идеи.
А как ты сам относишься к вещам, которые создаешь? Как к арт-объектам? Не планируешь ли создать свою линейку одежды с дизайном из будущего?
А.Б.: У меня нет цели создавать какой-то бренд одежды, это абсолютно художественный проект со своими задачами. Моя цель — это получение живого опыта. Свитшоты я буду и дальше делать, нет никакого ограничения на вещи, есть их номер и дата выпуска с общим количеством. У меня есть первый набор объектов, первые прототипы, они остаются неизменными. Важная задача в художественной практике «Futureisnown» это возможность персонального взаимодействия с объектом спекулятивной реальности. Для этого я дальше модернизирую их в качестве и производстве под возможность бытового использования. Для этого существует вторая часть «Futureisnown» в виде интервенции. Сейчас я работаю в двух направлениях. Я пытаюсь понять, на каком языке лучше донести суть проекта, а второе – двигать интервенцию объектов спекулятивной реальности в мир коммерческих продуктов. Параллельно я начинаю работать с шоу-румами и байерами, которые могут эти вещи распространять.
Так обычно продают дизайнерскую одежду…
А.Б.: Нет, моя цель — это здоровое распространение для возможного личного опыта. Это художественный проект, работающий с интервенцией. Если не будет этого бренда одежды, то и проект не будет реализован. Для меня очень важно не уйти в производство одежды, ты находишься на разных территориях, и важно соблюдать золотую середину. По количеству это не большие партии, потому что, если бы я хотел этим зарабатывать, я бы делал большой объем, менял бы цену. А у меня очень мало вещей, каждую вещь я подписываю, я сам делаю принты, они отличаются друг от друга. Если получится, я еще хочу привязать свитшоты к блокчейну, там есть бирка, чтобы было подписано, когда это сделано, в каком количестве и так далее.
Ты упомянул, что начал использовать английский язык, потому что твой проект глобальный, но сейчас задумываешься над тем, чтобы добавлять и локальные языки. Понятно, что ты в первую очередь подразумеваешь русский. Получается, работая над этим проектом, ты все-таки учитываешь то, что происходит здесь в России? Сейчас, несмотря на то, что мы живем в век технологий, если говорить про нашу страну, то в целом есть ощущение стагнации, будто мы движемся не вперед, а назад. Этот фактор как-то отражается на твоей работе?
А.Б.: Я никогда не мыслил локально. Я вижу, что сейчас формируется новое поколение тех, кто особо увлекается технологиями, у них другой формат мышления. Это мышление, где нет территориальных границ, потому что технологии и огромное количество сервисов, а также возможностей, которые они могут предоставлять, будут все больше развиваться, они будут стирать все больше граней и границ. То, что происходит в России, это социально-политическая история. Дело не в том, что мне не интересна эта тема, просто у меня по-другому формируется мышление. Мне не нравятся истории про патриотизм в виде перетягивания каната на тему того, кто первее или сильнее. Меня очень огорчают ситуации бесправия и нахальства. Если говорить о современной ситуации, есть страны, которые нацелены на развитие человека, есть страны, заинтересованные в обратном. Я боюсь, что эта разница и станет критической. Понятие постправды вместе с агрегацией данных и таргетингом становятся все более актуальны, есть множество примеров их использования, не говоря о грубой пропаганде. Проблема не только в истеблишменте, но и в осведомленности общества, его осознанности и многих других факторах. Формируется поколение, молодые люди, у которых другое мышление, они понимают, что сейчас другой формат и у них совершенно новое представление о политике и социально-политических процессах. Возможно, это станет «новым просвещением». Но все равно важно учитывать данный контекст, потому что это та атмосфера, в которой мы находимся, поэтому вопрос для меня остается открытым и сложным.
Ты упомянул, что по профессии ты горный мастер, знаю, что какое-то время ты работал на Саяно-Шушенской гидроэлектростанции. Как ты переключился на искусство?
А.Б.: Это долгий этап, ничего не происходит вдруг. Я жил в маленьком городке, в Абакане, республика Хакасия. Изначально у меня был стандартный набор целей: выбиться в люди, зарабатывать много денег, дать детям чуть больше, чем я сам имел, и так далее. Так получилось, что я очень рано ушел работать горнорабочим. Местная компания набирала молодых ребят, чтобы подготовить из них специалистов, оплачивая их обучение. Параллельно они отправляли студентов на объекты уже с первого курса. Я заключил контракт с этой компанией и смог зарабатывать деньги, причем большие, по меркам студента. Работа была тяжелая, но интересная. У меня ни разу не было отпуска, мы сдавали экзамены раньше и летом уезжали на вахту, возвращались только в сентябре. Так я проучился и проработал шесть-семь лет. Со временем я понял, что я не смогу всю жизнь работать в строительстве, это не мое. В 2008 году, когда упал рынок, я начал играть на биржах, в следующем году я заработал таким образом на свой первый фотоаппарат, начал снимать. Тогда меня сильно унесло в фотографию, потом потихоньку ушел в моду, снимал там. Но и там мне было тесно, я понимал, насколько это поверхностно, поэтому я искал что-то более глубокое. Так постепенно и пришел в искусство. Сейчас я периодически думаю о том, чтобы получить художественное образование. Это очень ценно, потому что я чувствую, что мне не хватает каких-то базовых фундаментальных знаний. Мне банально не хватает общения с художниками, которые занимаются подобными практиками. Есть очень талантливые мастера, которые могут серьезно повлиять на мое творчество. Например, Кирилл Савченков, который преподает в Родченко, мне было бы очень интересно познакомиться с ним. Можно сказать, что я только начинаю свой путь в искусстве.
Автор фото и интервью Евгения Зубченко.
