Квинтэссенция соцарта – мастерское инсталлирование того, что для эстета и догматика воспринимается как «конфуз неловкой ситуации». Со времен дадаиста Дюшана эта идея стала лейтмотивом искусства автореферентного, способного критически осмыслить собственный контекст и навсегда расстаться с химерой эстетической автономии. Появившийся в СССР метод «соцарт» включил в орбиту этой ситуации конфуза косность политической системы, убожество претензий тоталитарного государства (коим был СССР) быть арбитром в вопросах красоты и вкуса.
Александр Косолапов, возможно, самый чуткий среди соцартистов режиссер комбинаций различных исторических артефактов. Он режиссирует ситуации, по силе сравнимые с назревающими скандалами великой русской литературы (Федора Михайловича Достоевского). Тонко и точно выстроенные, эти ситуации создают предчувствие крушения и бури, которые разрешаются в душе, сознании зрителя. Ведь радикальные в своей антисервильности и неблаговоспитанности сближения (лицо российского президента, вписанное в портрет леонардовской Мона Лизы) помогают зрителю освободиться от собственной несвободы, преодолеть диктат авторитетов и фетишей. А потребительским фетишем сегодня являются не только классика, но искусство самого Дюшана, автора первого конфузного коллажа: «Мона Лиза с усами».
В новой выставке DTM Косолапов распоряжается наследием дадаизма, авангарда, Ренессанса и поп-арта. DTM — аббревиатура «Дюшан, Малевич, Татлин». В своих комбинациях художник двигает эти буквы-мемы-знаки как фигуры шахмат по клетчатому полю. «Башня III Интернационалу» Татлина, «Черный квадрат» Малевича, «Фонтан. R.Mutt» (писсуар) Дюшана, автомат Калашникова выступают гимнастическими снарядами на параде физкультурниц. Создается интенсивное, но потаенное эротическое напряжение между тоталитарным коллективным телом спортсменок Лени Рифентшталь, советских физкультурниц и артефактами авангарда, которые, как и автомат Калашникова, вдруг оказываются подобием игрушек, снарядов, сувениров из секс-шопа, символов. Эротический конфуз между конструкцией, тотальным порядком и деструкцией продолжается в шахматной постановке на доске гипсовых копий скульптуры «Женский фиговый лист» Марселя Дюшана.
Напряжение полюсов жизни — это и растерянность перед собственной идентичностью в неопопартистском триптихе What’s wrong with my skin. Реагируя на новые расовые волнения мира, художник изобразил себя темнокожим. Вставленный в слово LOVE череп подключает к игре Энди Уорхола, также коды актуального стрит-арта. Одновременно отсылает к известной барочной аллегории «суета сует». Изысканная виртуозность в аранжировке дискомфортных для потребителя тем – сильнейшее качество социального искусства Александра Косолапова. Портрет «Путин – Мона Лиза» раскрывается нам не сразу: в движении, в длительном созерцании красиво написанных живописных слоев. Уместно вспомнить приведенную Сьюзен Сонтаг в книге очерков «О фотографии» мысль о том, что художник извлекает аналогии из самых несхожих вещей. И, конечно, логика отважного обнажения красоты, чувственности и чувствительности в самых вульгарных материях и рифмах позволяет обнаружить параллели соцарта Косолапова с кемпом, стилем, описанным Сьюзен Сонтаг в качестве постмодернистского вызова буржуазному потреблению «прекрасного».
Сергей Хачатуров
