Галерея Syntax рада представить новую групповую выставку «Бронная, 10», на которой будут представлены скульптуры и объекты Александра Косолапова, Витаса Стасюнаса и Леонида Сохранского.
Индексы и твари
Выставка «Бронная, 10» названа по адресу мастерской. Мастерская, как и выставка, объединила трех именитых художников, работающих с темой идеологического подрыва автономной территории прекрасного и деконструкции идеологических клише: Александра Косолапова, Витаса Стасюнаса и Леонида Сохранского.
Для всех троих важна тема метаморфоз-мутаций шаблонного самодовольного языка рекламной презентации contemporary art ради выявления неудобных, потаенных образов-оборотней, радикально напрягающих систему привычного медийного потребления искусства. И Косолапов, и Сохранский, и Стасюнас любят работать с неподатливым, трудным материалом, обнажать его дискомфортную дремучую природу. Когда попадаешь в их общую мастерскую на Бронной, 10, остро чувствуешь, что атмосфера этой старомосковской, впечатляющей своим живописным хаосом, студии отлично поддерживает некую важную сегодня идею презентации искусства как процесса ремесленного делания.
Вспоминается выставка в Третьяковской галерее «Многообразие. Единство. Современное искусство Европы». Каждый и троих экспонентов «Бронной», кстати, мог бы украсить ее своими работами. На этой выставке поразила честная диагностика ситуации не только эстетической, но и геополитической. Европа с ее комплексами новых проблем границ, миграции, этнического хаоса, защиты труда и экологией, в аранжировке выставленных работ напоминает огромный блошиный рынок, барахолку. Большие нарративы расколоты, в произведениях звезд первой величины (Каттелана, Кабаковых, Кифера, Рихтера, Болтански) идеи-константы рассыпались на какие-то маленькие крошки-артефакты. Их собрания подобны кусочкам огромной мозаики, сложить которую в один паззл не по силам никому. Однако открываются возможности собрать свою личную историю про новую европейскую идентичность. Каждый пришедший, будто посетитель блошиного рынка, может порыться в рассыпанных травматичных текстах, артефактах прошлого и настоящего, придумать свою навигацию и понять что-то свое, личное и сокровенное.
Мир очень упростился и усложнился одновременно. И атмосфера ремесленного цеха, мастерской, где производят то ли священные артефакты, то ли продукцию сувенирных лавок, очень этой теме отвечает. Потому выставка «Бронная, 10» оказывается точным попаданием в нерв времени. Ремесленное рукотворное производство, что щедро предъявлено в работах трех художников, обращает к еще одной актуальной сегодня идее. Она была завещана Марселем Дюшаном. В ремесле обнуляется богатое семантическое поле интерпретаций и главным становится индекс, знак, как таковой. По классификации отца семиотики Чарльза Пирса, индекс физически привязан к объекту, на который указывает, ничего не утверждает, просто показывает.
С индексальной природой образа работал Марсель Дюшан, не только в реди-мейдах, но и в делании подражательных копий реальности, будь то «женские фиговые листы» из оцинкованного гипса, или знаменитой фотографии в жанре пип-шоу «Дано: 1. Водопад. 2. Светильный газ». В этой диораме Дюшан радикально уничтожает прежние конвенции «правильного» общения с искусством. Делает выбор в пользу интимного взгляда сквозь дырку в двери чулана. Траектория взгляда, направленного в точку между ног натурщицы, не дает никакого шанса зрителю символически валоризировать свою «встречу с прекрасным».
Попадание в подсобку идей трех художников, Косолапова, Сохранского, Стасюнаса, вызывает схожий эффект непроизвольного вуайеризма за рассыпанными индексами неких больших нарративов. Отлично то, что ни одна из работ не претендует на глобальное обобщение. Они именно что осколки сюжетов. И призрак типично московской уже барахолки маячит очень даже явственно.
Александр Косолапов впрямую общается с индексами Дюшана. Дюшановские образы шахмат, ради которых в 1920м году он «остановил живопись», дополнены выполненными в бронзе как раз женскими фиговыми листами. Они стали фигурами в предполагаемой партии. Массовая культура помогает низвести до состояния конфетти или фантика любую философскую максиму. Поэтому закономерно, что в мастерскую трех художников прошмыгнули образы комиксов, трешарта. В случае с Косолаповым это Микки-Маусы (работы из серии «Микки-Камасутра»). В случае с Сохранским это монстры из фэнтези, кинохорроров, аниме и игровых миров. Их формы, отлитые в бронзе, обещают рождение нового тварного хтонического, как если бы мы вещи Ханса Арпа и Генри Мура смикшировали с биомеханикой фантастического реализма Ханса Руди Гигера.
В «Модели фонтана» Леонид Сохранский напрямую связывает ремесленное производство туристического ширпотреба с травмами постсоветского мифа «дружбы народов». Чем больше рвения у официальных политиков реконструировать идеологию, стиль, риторику СССР, тем очевиднее и неотвратимее фейковая, симулятивная сущность этого госзаказа.
У Витаса Стасюнаса тварное прорастает на подоконниках, радиоточках, мебели старых московских квартир-мастерских, подобных той же «Бронной, 10». Строительный мусор превращается в ландшафт микрорайонов. Разбитое стекло – в раму графического пейзажа, выполненного в силуэтной манере. А кучками растут опята, смиренные индексы съедобной планетарной грязи. Подобно курехинским мухоморам, у Стасюнаса опята стали честным свидетелем новых процессов антропоцена в отдельно взятом сообществе, на дачном участке, в квартире.
Тварный мир «Бронной, 10» прост и честен. Одновременно прихотлив и элегантен. Он никому ничего не навязывает, низводит всю муть высоколобых умствований до элементарного знака-индекса. Однако, перебирая эти индексы, никому не возбраняется придумать свой красивый паззл или сыграть с художником в воображаемую шахматную партию.
Сергей Хачатуров
