Гонка за уникальным стилем живописной передачи формы, смысла и буквы могла бы не прекращаться, если бы не фиаско… но кого: художника или искусства? Нужно ли быть художнику замертво живым, как живопись? Неразрешимые вопросы пусть остаются зрителю, а художник Очи Мой перестал быть единицей и стал нулем, воспользовался возможностью быть никем – а значит любым. Его картины на что-то похожи и не похожи, они так же заполняемы, как и его голова. Мы бы могли представить несколько его историй ос собственной живописи, но они бы оказались лживыми. Ему достались удивительные способности рук, не требующих большого времени, чтобы научится воссоздавать то, что дают способности головы, далеко уходящей бороздами вглубь русской действительности, черпая из повседневности все то черное, раскладывая его на цветное. И то, и другое равно любви. Ограничениями могли бы быть художественное образование, наличие кумиров или собственный стиль. Он отрицает академическое образование, считая, что к нему можно и нужно прийти самостоятельно. Однако ограничениями стали лишь ширина и высота его холстов, время и размер финансирования. Очи объявил о сборе средства для выставки в столицах нашей страны: Санкт- Петербург и Москва. Благодаря своему претенциозному поведению и двум громким акциям в родном городе Омске: « Подарок на Рождество», где он обернул скульптуру оленя близ Успенского Собора икеевской бумагой с милым посланием «открыть на Рождество», и другая наивная акция «Всё тебе, родная», когда Мой и омичи вместе украсили нарисованными цветами, заранее сшитое художником платье для памятника Любы Гасфорт, он сумел собрать необходимую сумму пожертвований за месяц в размере 80000 тысяч рублей для поездки в Санкт- Петербург, где Мой успел провести две выставки. Теперь Мой здесь, в Москве, спустя полгода долгого пути. Он здесь и готов показать тебе «Мой живопись»
