Название выставки – слова самого Олега Кудряшова, некогда сказанные им о своей печатной графике. «Тираж моих работ всегда был мизерный. Написано на оттиске, например, тираж десять, а на самом деле не больше шести. Мне эта техника была нужна не для тиража, а для качества штриха и только». Такое отношение автора-перфекциониста к собственному искусству, во-первых, ставит знак равенства между уникальной и так называемой тиражной графикой по части требовательности Кудряшова к себе. Во-вторых, подчеркивает сосредоточенность автора на понимании искусства как ремесла – в самом высоком смысле. Художник непростой и пролонгированной творческой судьбы, Олег Кудряшов немало менялся из десятилетия в десятилетие – сменяя при этом не только форматы бумажных листов, но и географию пребывания. В настоящее время он живет в Москве, отмечая в нынешнем январе свое девяностолетие. К этой дате и приурочена экспозиция, содержащая мизерную часть сделанного в разные творческие периоды.
Его биография, казалось бы, лаконична. Родился в Москве в 1932-м, в начале 1950-х учился в Краснопресненской художественной школе. Служил в армии. В 1956-1957-м снова учился, теперь на курсах при Союзмультфильме, затем вступил в столичный творческий союз («Меня и Вейсберга со скрежетом приняли в МОССХ»), в 1974-м эмигрировал в Великобританию. «Мы стали думать о том, что надо уезжать, еще осенью 1958 года. Сначала во время фестиваля (VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов, 1957) была надежда на какие-то изменения, но потом раз и всё – лавочка закрылась. Я понял, что здесь, в СССР, ничего не будет в искусстве. Для художника нормально иметь желание куда-то съездить, посмотреть мир, поработать где-то. Еще Пушкин хотел побывать за границей, но ему не разрешили – Россия всегда создавала для своих граждан чувство клаустрофобии, — вспоминал Олег Кудряшов. – Когда мы уезжали из СССР, у нас не было выбора. Нас не пустили «погулять» – у нас отняли документы, дали билет в один конец и прощай! Я, русский художник, был вынужден уехать из России. Мы уезжали не от антисемитизма или от Брежнева – мы уехали, вытесненные советским искусством».
Или вот еще воспоминание. «Я уехал без всего. Мне сначала не разрешили взять с собой ни одной работы, когда мы уезжали. Некоторые из этих работ остались у друзей, поэтому сохранились. Часть взял Пушкинский музей. Но они не могли все взять. Потом у меня были рисунки, которые я должен был уничтожать. Показывать их не надо было, нельзя. Они были слишком откровенны. Много там было интересного, но… Их очень любил Борис Свешников, единственный, кому я их показывал. У него не было границ дозволенного и недозволенного в искусстве. Потом Жилинский решил мне помочь. Он хотел нести в Министерство культуры, в комиссию, которая давала разрешения на вывоз, папку с моими работами, там их было четыреста пятьдесят. Но я не дал ему всю папку тащить туда, вынул шестнадцать листов, вот их и разрешили вывезти в последний момент. Потом, когда мы уже были за границей, один итальянский коммунист, который приезжал в Советский Союз по своим партийным делам, привез еще несколько моих работ от Янкилевского. Работ было огромное количество. Я накопил их такую груду… Сжигал в мастерской Андрея Красулина, у него труба была хорошая — бывшая котельная… Он сказал, что я из его мастерской сделал крематорий».
В 1997-м Олег Кудряшов вернулся в Россию. Список выставок, состоявшихся в период его отсутствия в отечестве, обширен: экспозиции с произведениями Кудряшова принимали Любляна, Париж, Белград, Венеция, Лондон, Кельн, Базель, Дублин, Бостон, Вашингтон… И список музеев, где хранятся произведения Олега Кудряшова, этому перечислению мировых городов под стать. «Я, живя в Лондоне, рисовал Москву, а не Лондон; рисовал тополя, а не Гайд-парк, рисовал то, что во мне. Я не ощущал себя там туристом, я был у них гостем, временно проживающим в Лондоне, — вспоминал художник. – Никому нельзя исчезнуть из своей культуры, как нельзя уйти из своей кожи и поменять ее по желанию своему или критики на чужую».
Кураторы выставки: Юрий Петухов, Сергей Сафонов
