Валерий Чтак — совершенно особое явление в российском искусстве. Его часто называют художником-концептуалистом, но дело обстоит гораздо сложнее. Он начал участвовать в выставках в 2002 году и с самого начала стал абсолютно узнаваем. Его визуальный язык впитал себя эстетику граффити, стрит-арта и комиксов.
Цветовая палитра всегда почти монохромна: черный, белый и серый очень скупо дополняются другими цветами. Визуально лаконичные работы, включающие тексты на разных языках (по образованию Чтак — библиотековед), стали сразу безошибочно узнаваться именно как работы Чтака.
Включение текста в работу — постоянно используемый им прием. Любой язык — это способ концептуализации мира и инструмент его понимания. Многообразие языков и алфавитов, которое присутствует в каждом проекте Чтака, репрезентирует многообразие миров, которые мы сами производим и в которых живем, возводя в ранг объективной реальности. Именно с иллюзорностью таких установок и работает Чтак в своем искусстве.
Каждый его проект — это многоуровневый мерцающий нарратив, в котором вспышки понимания сменяются провалами непонимания — начиная лингвистическим уровнем и продолжая невозможностью рационально соотнести фигуративное изображение на холсте с написанными на нем словами, даже если язык надписи знаком зрителю. «Меня спрашивают: „Что это значит?“ Да ничего это не значит! Вы когда-нибудь слышали, что есть произведения искусства, которые могут ничего не значить специально? Они сделаны так, чтобы вы, увидев пустоту, — на картине, на выставке, — увидели пустоту в себе, своей голове и начали ее понимать», —говорит Чтак.
В мире, где количество информации зашкаливает, искусство Чтака противостоит вере в то, что всему можно и нужно искать логическое, а следовательно — универсальное объяснение. Или, шире, — что мир вообще поддается пониманию и переводу на некий язык. Задействуя множество языков — вербальных и визуальных, он блокирует саму возможность развернуть вокруг своего искусства любой логически выстроенный нарратив. Эта особенность его искусства проявляется еще ярче благодаря тому, что он нарочно имитирует наличие связного повествования: соединяя работы сквозной линией, он как будто задает зрителю некую последовательность «чтения», предполагающую начало и конец, а тем самым — завершенность и целостность высказывания. С какой стороны читать, впрочем, тоже неясно. Центральная, по своему расположению в пространстве, работа «Сразу видно», действительно, видна сразу. Прямо от входа в музей. Но все искусство Чтака — как раз о том, что ничего не видно, — ни сразу, ни потом. О том, что непонимание имеет свою онтологическую ценность. И относиться к этому, как и ко многому другому, нужно стоически. «Могло бы быть гораздо хуже».
