Время вне сустава — машинный перевод известной строчки из шекспировского Гамлета, которая также послужила отдельным названием одного из романов Филипа К. Дика. В более знакомом переводе Пастернака: «порвалась дней связующая нить». Мы возвращаемся к этим строкам в мире, расколотом пандемией, обращая внимание на нарушение обычной череды событий, культурных и художественных. Ведь этой выставки могло и не быть. Но вместе с тем, теперь неясно, каков статус у ее существования. Нельзя сказать, что она есть в том же смысле, в котором мы говорили о событиях раньше. Она была отложена, перенесена, состоялась в пугающих условиях и не по плану. Состоялась уже в другом времени, вывихнутом и вырванном из своего сустава. Эта выставка — результат рассинхронизации множественных возможностей и темпоральностей. Если вы вспомните контекст, в котором Гамлет произносит эту фразу, то вы увидите, что он воспринимает соединение времен как собственную задачу. Иными словами, время вне сустава — это и давящий императив (неужели мне нужно соединить все это?), и объективное состояние эпохи, и само условие существования искусства сегодня. В этом видится двойной смысл слова condition — и состояние вещества, и условие для последующих реакций, и вызов для определенного политического жеста.
Но есть ли в этом состоянии что-то необычное? Джорджо Агамбен, философ, который много и словоохотливо отзывался о пандемии, в своем тексте «Что современно» цитировал Мандельштама: поэт кровью скрепляет два позвонка времени. Для Агамбена, быть художником и поэтом означало иметь дело с выпадением из времени, осознавать себя из дистанции к современности, по отношению к которой ты чувствуешь себя несвоевременным. Иными словами, искусство всегда обращается к вывиху времен. Обратите внимание, что и Шекспир и Мандельштам в своих строках говорят о костях и суставах. Время для них — событие тела, странный натуралистический акцент будто бы из боди-хоррора. Поэтому мы используем машинный перевод — он парадоксально и более точен, и более механистичен. Он соединяет телесность, манипуляцию со временем и машинную логику. Выставка погружается в призрачное присутствие, но при этом эти призраки наделены предельной абстрактной телесностью.
В книге «Доктрина Гамлета: Стой, Призрак» Саймон Кричли и Джэмисон Вебстер говорят о том, что центральный вопрос Гамлета — это очерчивание нового политического субъекта, который перераспределяет отношения между пассивностью и активностью в мире тотальной параноидальной слежки. Во вселенной Шекспира все следят за всеми и действия всех героев на онтологическом уровне предполагают театральность: выставленность перед наблюдением других. Это, по мнению Кричли, может сделать Гамлета «снова опасным» и мы находим продолжение этой субъективности сегодня. Застыв между действием и бездействием (быть или не быть), художники и художницы оказались в ситуации разорванной логики выставочного показа. Посещение выставки регламентировано по сеансам и открыто только ограниченному числу зрителей. Это ставит событие выставки в совсем иные протоколы, близкие к театру. Но в отличии от классического минимализма 60-ых, в котором театральность связывалась с конкретным присутствием тела в пространстве, тело современного зрителя похоже на шекспировского призрака — оно воссоздано постцифровыми средствами и разъято готическим натурализмом учета показателей. Кстати, в оригинале у Шекспира не «Стой, призрак», а «Stay, illusion» — призрак о котором идет речь обладает убедительностью плоти, это иллюзия вспыхивающая в телесности. Многие работы на выставке осмысляют архитектурные конструкции, но не в смысле тотального архитектурного опыта, а в качестве перформативных агентов, индустриальных театральных декораций нового опыта зрительства, которое повисло между физиологичностью и абстракцией. Я могу напомнить вам, что вы, зрители, немногочисленны, и идете по этим залам по следам предшествующих групп. Сами произведения наблюдают за вами и ваш шепот-договор в столь хрупкие времена может быть сведен к взаимной тяге: «Останься, иллюзия». Ведь в современных условиях иллюзорен сам опыт фактического посещения, опыт искусства в пространстве. Борис Клюшников, экспозиционер выставки «Время вне сустава»
Участники выставки и выпускники Школы Родченко: Антон Андриенко, Софья Асташова, Даня Берковский, Мария Болгова, Анна Брандуш, Габбилен Г., Иван Гайдель, Стася Гришина, Евгения Жуланова, Максим Змеев, Наталия Зотикова, Дарья Макарова, Евгений Музалевский, Герман Орехов, Никита Пономарев, Саша Салман, Анна Сопова, Диана Хаджи, Светлана Холлис, Янина Черных.
Участники выставки и соавторы работ: Николай Герасимов, Наташа Перова, Дмитрий Ткаченко, Константин Чаплий, Елизавета Кашинцева.
В состав дипломной комиссии Школы Родченко входят директор МАММ, директора Школы Родченко, преподаватели, художники, искусствоведы, кураторы и критики.
Партнеры:
Мультимедиа Арт Музей, Москва (МАММ)
Фонд культуры «ЕКАТЕРИНА»
Фонд Владимира Смирнова и Константина Сорокина
