История «группы шестнадцати» еще не написана. Наравне с легендарной «восьмеркой» (братья Павел и Михаил Никоновы, Михаил Иванов, Владимир Вейсберг и другие) шестнадцать живописцев и скульпторов, чья первая совместная выставка открылась в Московском Доме художника на Кузнецком мосту 19 марта 1969 года, были частью «левого МОСХа» – более широкого и все еще не осмысленного феномена. Кто в силу возраста этого не знает или просто забыл, «левым МОСХом» в брежневские времена именовалось предельно позволительное в рамках столичного творческого союза его либеральное крыло. Так суммарно именовались те авторы, кто, не уходя в андерграунд, в то же время, не «колебался вместе с линией партии», но продолжал движение вперед в поисках индивидуального пластического языка, основываясь на традиции отечественного и европейского модернизма. Илья Табенкин, Виктор Попков, Евгений Расторгуев, Даниэль Митлянский и другие участники «шестнадцати» (состав группы раз от раза немного варьировался) со временем вошли в обойму мастеров, ставших первостепенными и знаковыми для московского искусства 1970-1980-х годов. В этом списке есть и Екатерина Григорьева (1928 – 2010).
Художник Юрий Злотников вспоминал: «В коридорах художественной школы на Переславке стая девочек старшего класса. Помню среди них Катю Шиллинг… Как много было талантливых в школе! Где они? Профессиональная жизнь – суровый и неблагодарный труд, и только в редкие минуты – спасение, особенно в наше время. Катя – человек с хрупкой психикой, и живопись для нее – спасение почти физическое». В основе ранней живописи Григорьевой – переосмысление искусства Роберта Фалька, да и вообще московского искусства 1920-1930-х годов. Что вполне объяснимо почти генеалогически: отец Григорьевой, Евгений Михайлович Шиллинг был автором первого манифеста Союза художников и поэтов «Искусство – жизнь» (впоследствии – Общество «Маковец»). Помимо художников, в деятельности «Маковца» соучаствовали Велимир Хлебников, Борис Пастернак, отец Павел Флоренский… Поэт и путешественник, Шиллинг в 1950-х брал дочь в этнографические экспедиции по Дагестану в качестве художника, и с этого времени ведется отсчет ее художественного творчества.
«Екатерину Григорьеву наши искусствоведы не то что проморгали или прохлопали, ее знают. Допускают существование данного живописца», — саркастически замечала писатель Людмила Петрушевская в опубликованной в «Коммерсанте» рецензии на первую выставку Григорьевой, состоявшейся в галерее «Ковчег» только в 1993 году. Кураторы «Ковчега» тогда с изумлением обнаружили, что у художника, чьи произведения десятки раз экспонировались не только на отечественных, но и на международных (Лондон, Стамбул, Вашингтон…) выставках, все еще не было ни одного персонального показа. А в 1999-м полученный «Ковчегом» один из последних грантов фонда Сороса в России позволил наконец издать первый иллюстрированный каталог ее произведений. Галерею и художника связывала многолетняя дружба: живопись Григорьевой не раз экспонировалась в стенах «Ковчега», а многие холсты были специально написаны для галерейных проектов «Сто лет с огоньком» (курение и курильщики в искусстве ХХ века), «Желтые страницы» (художник и газета) и многих других. Посмертная выставка «Мастерская 116» (2010) также прошла в стенах «Ковчега». Несколько строк из некролога, опубликованного тогда в Газете. Ru: «В историю нашего искусства она вплыла тихим, без сигнальных огней, кораблем. Проплывающие мимо, кто в курсе, непременно отдадут ей гудок».
В давнем издании Екатерина Григорьева рассказывала о себе: «Мир мещанский для меня – моя тема. Вещички, кружевца, все то, на чем держится доброе начало. Все это нежно, невинно, незащищено, уязвимо (может, и не уязвимо – своей правотой) и вечно. Прекрасно то, что заласкано руками: картинки, старые вещицы, давно жившие, любимые кем-то. Они наивны вложенной в них душой, они всплыли из прошлого и плавают в мире, случайно оказываясь то здесь, то там. Выглядывают живые, добрые, глупые. Каждая из них говорит что-то беспомощное: не губи мою душу, я тебе, тебе, читай меня, я чиста, во мне хранится мой образ… Когда вдруг пронзает вѝдение, когда ты чувствуешь, что ты увидел, принял дар тайны – эту тишину и всегда одно выражение лица, — тогда живешь этим восприятием, тогда – счастье от жизни».
По причине кажущегося легкомыслия работы Григорьевой в 1970 – 1980-е годы не раз снимали с официальных выставок. Тем не менее, ее искусство предопределило появление значительных мастеров следующего поколения. «На последней Катиной выставке мне сказали: «Не было бы Катиных работ – не было бы и твоих». И душа моя наполнилась гордостью и признанием», — писала Наталья Нестерова. Нынешняя выставка к 90-летию художника – вероятно, первый опыт соединения в камерном музейном пространстве произведений Екатерины Григорьевой из заметных коллекций – неважно, государственных или приватных.
Кураторы: Сергей Сафонов, Игорь Чувилин
