Художник Павел Гришин о московской «Студии 28», ее резидентах и выставке «Очевидец»
В ноябре в мастерских фонда поддержки современного искусства «СФЕРА» открылась выставка резидентов «Студии 28» Павла Гришина, Тани Башлаковой, Лины Хасановой, Андрея Покровского и Ильи Удалова. Это самоорганизованный коворкинг, участники которого около двух лет арендуют помещение на территории бывшего завода «Горизонт» в Москве, где занимаются живописью. Проект, получивший название «Очевидец», представляет собой случайный срез живописных практик, происходивших в студии на момент подготовки экспозиции. В интервью ArtTube основатель Студии художник Павел Гришин рассказал о том, почему он так и не смог оставить живопись, хотя и пытался, и как удалось решить столь непростую задачу — объединить никак не связанных между собой авторов на одной площадке.
Павел, расскажите, пожалуйста, с чего все началось: как вы пришли к идее создания подобного пространства?
Павел Гришин: Идея этого формата пришла ко мне случайно. Дело в том, что в 2018 году я совершенно отказался от личной живописной практики и даже сделал выставку на эту тему в галерее «Пересветов Переулок», которая называлась «Студио Визит». С живописью было покончено. Почти сразу после этого я запустил образовательный проект «Новая Школа Живописи», в котором выступал в качестве преподавателя и начал арендовать помещения под конкретные дни и часы занятий. Школа постоянно переезжала, так что пространства эти были странные и зачастую совершенно не предназначенные под медиум. Приходилось регулярно мыть за собой пол и следить за чистотой стен и столов, на которых мы работали. Эта ситуация продолжалась чуть меньше года. До тех пор, пока однажды в Берлине я не попал на выставку живописи Маттиаса Вайшера в галерее «Кёниг». Я был очень хорошо знаком с его творчеством, но сами холсты видел живьем впервые. Эта экспозиция так меня потрясла, что стало понятно — живопись мне не бросить. Так что возникла острая необходимость в пространстве для личной практики. Как-то раз после очередного образовательного эпизода, тогда это было еще в другом помещении, мне пришла в голову мысль опробовать формат коворкинга для всех желающих, продолжая снимать то же помещение, но чуть дольше. Я начал спрашивать среди друзей и знакомых, и совсем скоро нас набралось достаточное количество для того, чтобы отбить аренду помещения, не затрачивая при этом космические суммы из личного бюджета. Формат этот всем понравился, так что мы стали подыскивать более подходящее помещение для практики, чтобы арендовать его уже на постоянной основе. Через Авито мы нашли «Горизонт» и в итоге арендовали внушительных размеров помещение на четвертом этаже. На период локдауна нам пришлось отказаться от аренды, а уже после того, как ситуация стабилизировалась, арендодатели предложили нам другое пространство, которое располагалось этажом ниже, с еще более высокими потолками и готовым ремонтом. Со временем из стройматериалов и выброшенных стеллажей, найденных в заводских коридорах, я собрал мобильные столы-палитры и нехитрую систему хранения.
Я прочитала, что условия у вас там спартанские. Нет диванов, кресел, ковров и прочих удобств. Это помогает сосредотачиваться?
П.Г.: Причины предельно прозаические. Диваны и кресла отнимают место у рабочего пространства, а зона хранения и без того трещит по швам. И да, это помогает сосредоточиться, просто другого выхода не остается. При этом с самого начала мы решили, что в нашем пространстве не будет личных мест. Поэтому если резидент не собирается приходить работать на следующий день, он убирает за собой все материалы и холсты в зону хранения, так чтобы рабочее пространство оставалось чистым, а пришедшие имели возможность работать, где им вздумается. Никакого расписания у нас нет. Однако так получается, что мы редко встречаемся в студии. У всех свой график работы. Кому-то нравится работать с утра, кто-то приходит вечером. Количество свободного времени, отведенного под практику тоже у всех разное. Так что одновременно в студии бывает не больше трех человек.
Название студии отсылает к чему-то? Откуда взялась цифра «28»?
П.Г.: Название у студии появилось скорее вынужденно, из необходимости как-то рассказывать другим о пространстве. На стене рядом с нашей дверью кто-то задолго до нас накарябал номер 28. Так мы и решили, что «Студия 28» будет предельно нейтральным названием для коворкинга, постоянно сменяющихся независимых авторов_ок, собравшихся для совместной аренды помещения и не объединенных никакими общими идеями и манифестами.
Если вас в большей степени объединяют экономическое причины (снимать всем вместе дешевле), то что вас сподвигло сделать совместный проект? Это первый подобный опыт?
П.Г.: Да, первый. Дело в том, что я знаком с Володей Логутовым довольно давно, еще со времен учебы в ИПСИ, когда он вел у нас практический курс в качестве приглашенного преподавателя. Все это время мы поддерживали связь друг с другом. Однажды, не так давно в одной из переписок я упомянул о нашем коворкинге и пригласил его в Студию. Володя пришел, посмотрел работы резидентов и предложил нам устроить групповую выставку в Фонде. У Фонда всегда была очень хорошая репутация независимой площадки, поддерживающей интересные проекты в области современного искусства. Кроме всего прочего, это одна из немногих российских институций, которая благосклонно относится к медиуму живописи.
Как вы решали экспозиционные задачи с учетом того, что художники никак не связаны ни идейно, ни тематически?
П.Г.: Это всегда очень непростая задача объединить несколько независимых авторов_ок внутри одного пространства. И здесь, конечно, очень помог Володин экспозиционный опыт. Изначально мы отобрали чуть большее количество работ, чем было представлено на выставке, и уже на месте много обсуждали и выстраивали какие-то связи от ситуации к ситуации. Текст и название экспозиции, по моему мнению, должны были быть предельно нейтральными и никак не вмешиваться, и уж тем более влиять на контекст отдельных работ. Собственно, текст к выставке — это скорее диалог между интервьюером и абстрактным респондентом_кой, напоминающий интервью с незнакомым человеком на выставке, вклеенное в художественный фильм. Причем на месте респондента_ки мог бы оказаться как автор_ка одной из работ, так и зритель_ница экспозиции.
Кто этот очевидец, о котором идет речь в названии проекта?
П.Г.: Очевидец, в моем понимании, это прежде всего о внимании. О том_ой, кто своими глазами что-то видел или видит в настоящем моменте и может рассказать от первого лица о происходящем. Так или иначе все мы становимся очевидцами на выставке. Словно включаясь в некий процесс и начиная чуть внимательнее смотреть на вещи и на пространство вокруг нас. С другой стороны, каждый живописец, в сущности, очевидец — человек, привыкший уделять больше внимания окружающему миру, или скажем так, обращающий внимание на определенные вещи, мимо которых, кто-то другой вполне может пройти, даже не заметив ничего интересного. Представляя свою работу на выставке, художник_ца делятся тем, что их заинтересовало, расширяя тем самым границы восприятия, смотрящего_щей, то есть делятся своим взглядом на вещи с теми, кто готов уделить достаточно своего внимания и времени экспозиции. Возможно, вы замечали, что отрываясь от каталога художественных работ или выходя с выставки, мы еще какое-то время воспринимаем мир глазами художника_цы не в силах избавиться от наваждения. Помню, когда я впервые оказался в Германии, я с удивлением обнаружил, что смотрю на окружающих меня людей и пространства глазами Нео Рауха, так если бы все вокруг меня сошло с его полотен и стало реальностью, сохраняя это сновидческое состояние, характерное для его работ.
Павел, в начале интервью вы сказали, что сначала решили оставить живопись, но затем вновь к ней вернулись. Она остается единственным медиумом, с которым вы работаете?
П.Г.: Несмотря на то, что живопись всегда была и остается одним из моих приоритетов, сейчас фокус моей практики смещается в сторону скульптуры. Собственно, на выставке представлена одна из моих последних скульптур под названием «Атлет». Мне нравится работать с найденными материалами, прямо на месте решая, что же можно сделать из тех обломков реальности, которые случайно оказались на моем рабочем столе. Работая с тем или иным медиумом, я всегда стараюсь взаимодействовать с его историей и особенностями. Вести своего рода диалог с материалом. Мне нравится проявлять медиум и одновременно размывать его границы, давая ему возможность самостоятельного независимого высказывания, лишенного авторского произвола.
Планируете ли вы еще совместные проекты в рамках Студии?
П. Г.: Я привык ничего особо не планировать на будущее и действовать по обстоятельствам. Думаю, вы со мной согласитесь, что в новой постковид реальности, планирование, увы, — не лучшая стратегия.
Интервью: Евгения Зубченко
Фотографии: Антон Андриенко
