Владимир Карташов о своей выставке «Распознавание паттернов»
Кибербарокко, сочетающее в себе традиции мексиканского мурала и новой лейпцигской школы. Такую выставку представил в первых числах апреля в мастерской Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина двадцатиоднолетний художник Владимир Карташов. «Распознавание паттернов» это повествование, вдохновленное средневековой иллюстрацией и образами из компьютерных игр, разделенное на две главы: «Кавалькада» и «Тарантелла». Как рассказал в интервью ArtTube художник, он хотел преобразовать пространство, превратив его в тотальную инсталляцию, чтобы зритель по аналогии с компьютерной игрой бродил по залам, пытаясь разгадать заложенные сюжеты и символы. Мы поговорили с Владимиром о его выставке и о том, что его вдохновляет.
Владимир, расскажите, пожалуйста, об этой выставке. Как родилась идея проекта?
Владимир Карташов: Идея появилась давно, но изначально я планировал работать с графикой: меня сильно вдохновили работы Альбрехта Дюрера. Увидев его триумфальные колесницы, я подумал, что такие «машины» могут жить только на бумаге, как в свою очередь живет только в играх компьютерная архитектура, невозможная в реальном мире. Я хотел сделать нескончаемый папирус с вереницей образов, которые я бы брал чисто из сети. Но потом для меня стало очевидно, что гораздо эффектней работать с маслом и масштабом. Все работы я создал полностью в мастерской Фонда. Ни один объект или даже холст не был создан до моего прихода туда. Что, кстати, оказалось довольно трудно – я редко работаю в таких временных рамках.
А сколько времени у вас обычно уходит на создание одной работы?
В.К.: Чаще всего я работаю спонтанно. Могу неделями ничего не делать, просто размышлять, а потом сразу набросать на холсте весь сюжет. Но мои выставки — это не просто живопись, развешенная по стенам. На СТАРТе я в течение месяца создавал эклектичную фреску, фактически живя в пространстве, то есть это был некий перформанс. В Царицыно в рамках выставки «Гипноз пространства» я выставил холсты с кибер персонажами на манер ширм или кулис, при этом холсты опирались на «лапы», так что в данном случае работы являлись скорей объектами, а не живописью в чистом виде. И сейчас я играю с живописной формой: разрешаю зрителям заглядывать за холсты, выстраиваю их тетрисом, пропускаю их через стены.
Делаете ли вы что-то принципиально новое для себя в рамках этого проекта?
В.К.: Я довольно сильно изменил свою живописную технику: вдохновился Рихтерами (Герхардом и Даниелем), использовал разные типы краски и новые материалы. Изначально я хотел преобразовать пространство, сделать его некой тотальной инсталляцией, по которой ты ходишь, как в игре, разгадывая символы и задачки.
Вы часто вдохновляетесь эстетикой компьютерных игр. Активно играете?
В.К.: Раньше я много играл, а сейчас почти нет времени. Мне нравилась свобода, которую дает виртуальная среда. Эскапизм и иллюзорность. Мне интересны многопользовательские RPG, они дают наибольшее поле для перевоплощения: днем ты какой-нибудь офисный клерк, а вечером в сети ты «хилер», без которого вся гильдия не может обойтись.
Зависит ли восприятие ваших работ от возраста зрителя? Считывается ли эта игровая эстетика?
В.К.: По-разному. От возраста это не зависит, скорее от «насмотренности» и желания понимать. Игры ведь заимствуют образы Средневековья, эпохи барокко и тому подобное, а я создаю им, преобразованным в сети, живописные «оригиналы». Часто слышу, что «не умею рисовать». Уже воспринимаю это как комплимент. В целом сейчас в живописи я вдохновляюсь в основном историческими артефактами, средневековой иллюстрацией и своими подписками в инстаграме.
Одно время вы занимались росписями на коммерческой основе, но отмечали, что это была работа в духе сделать «дорого и богато», то есть полная безвкусица, нечто совершенно вам не близкое. Как эта работа сказалась на вашем творчестве и сказалась ли?
В.К.: На самом деле, если очень честно, мне кажется, сейчас от меня ждут все тоже самое. Если там я делал сердечко из березок, чисто на «запрос», то и здесь, чтобы быть успешным, надо ублажать вкусы зрителя: делать «красивенько», впихивать неончик и так далее.
Вы все еще работаете с коммерческими заказами или вам удается зарабатывать современным искусством?
В.К.: Нет, больше не работаю, и нет, не удается. Часто поддерживают Фонды, иногда удается что-то продать.
Расскажите немного о себе. Как вы пришли в искусство? Кто-то из ваших близких имеет отношение к искусству или вы каким-то образом сами нащупали свой путь?
В.К.: Всегда хотел быть художником, но никто из моей семьи никакого отношения к искусству не имел. Хотел бы я быть сыном Овчаренко, но не получилось.
Вы родились в Новосибирске. Можете ли вы что-то рассказать о местной художественной среде? Она оказала на вас какое-то влияние? Интересны ли вам другие сибирские художники, например, «Синие носы», Дамир Муратов, Василий Слонов?
В.К.: По моему скромному мнению, они занимаются продажей своей сибирской идентичности, используют ее в духе косметической компании «Натура Сиберика». Мне это не очень близко.
Вы как-то говорили, что не советуете ровняться на образовательные художественные институции, поскольку в них «убивается индивидуальность». При этом вы сами учились сначала в Новосибирском художественном колледже, а затем в институте «База». Обучение не оправдало ваших ожиданий?
В.К.: Новосибирское училище я так и не закончил, «Базу» бросил после года обучения. Только ушел из одной институции, где все одинаково рисуют одно яблоко, думал, что в совриске будет иначе. На деле же оказалось, что в итоге и «базовцы», и «ипсишники», и «школьники» все цитируют одни тексты, обращаются к тем же темам… Сначала был какой-то интерес, а потом мне захотелось развиваться самостоятельно.
Автор фото и интервью Евгения Зубченко
