Cамая полная Афиша событий современного искусства Москвы
52 актуальных событий

«Это попытка настроить глубину резкости»

Кирпичная кладка и новая оптика видения в проекте Андрея Сяйлева «За предел вовлеченности»

Выставочный год в мастерской Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина завершился проектом Андрея Сяйлева «За предел вовлеченности». Основной материал художника – кирпичи, которые он деформирует и в буквальном смысле препарирует, создавая различные скульптурные композиции. У Андрея кирпичи с легкостью превращаются в каталоги современного искусства и экраны электронных девайсов, в отрезки заборов и вагоны РЖД, во фрагментированные изображения панельных домов. Таким образом автор предлагает зрителю выйти за предел собственного привычного восприятия материального мира, за предел «структуры субъектной вовлеченности». Как рассказал в интервью ArtTube художник, ему важно, чтобы работа перед зрителем сбылась, и он унес бы эту новую оптику видения с собой.

При входе в мастерскую первое, что видишь это длинные ряды серых кирпичей. Кирпичи стали базовым материалом, с которым ты работаешь в рамках этой выставки. Почему? Какова их роль здесь?

Андрей Сяйлев: Этот материал так же нейтрален, как, например, простой карандаш, с помощью которого я могу решать какие-то задачи. Это холодный, и в каком-то смысле объективный материал. Мне он нравится тем, что я могу его использовать как некий «контейнер», из которого собственно и создаются структуры. Получившиеся структуры могут быть совершенно разных эмоциональных и эстетических оттенков. В данном случае кирпичи максимально лишены, какого бы не было бэкграунда, это не найденные артефакты. Вот эти кирпичи вдоль стен это тоже отдельная скульптура. Кирпичи, которые ничего не изображают, кроме как себя.

Ты транслируешь зрителю некую новую оптику восприятия, «вертикальное видение». Что это такое?

А.С.: Да, выставка посвящена способу видения. Вспомните фильм Стэнли Кубрика «Космическая одиссея 2001 года», где появляется некий «монолит», показавший австралопитекам иное видение мира, и спровоцировавший эволюционный толчок. После этого человечество развивается уже со знанием этой новой вводной. Я демонстрирую структуру вовлеченности, какие-то паттернальные эмоции, которые раз за разом мы накапливаем в себе, создавая матрицу вовлеченности. Это попытка настроить определенную глубину резкости. Глубина резкости несколько отдаляется, ты начинаешь видеть чуть-чуть из вне то, как структурируются твои действия, ходы. Ты видишь некую суть вещей, но со стороны, не будучи в них вовлеченным. В противоположность повседневному «горизонтальному» видению, я предлагаю видение «вертикальное». Наглядней пояснить на примере нескольких работ. Например, эта скульптурная пара, состоящая из ряда книг-кирпичей и стенд с книгами-кирпичами. Первая работа это шкала времени, где в роли оной кирпичи как ячейки времени. Книга появляется в этой скульптуре, потому что я сделал для себя открытие, что кирпич это как бы «контейнер» из реального времени, а книга похожа на кирпич, но она из информационного мира, накопленного человеческого опыта. И тут есть небольшой напечатанный фрагмент, иллюстрирующий наше время, отрезок в 25-30 лет. Это промежуток, где мы сейчас находимся, от «советской» истории до начала «российской». Скульптура посвящена этому длящемуся в течение тридцати лет моменту, но внутри нее существует другая скульптура. Это стенд с каталогами по современному искусству, стенд распродаж, где творится небольшой хаос. Эта работа про текущий момент, погруженный в более протяженный момент. И это отчасти о тех процессах, которые сейчас происходят в искусстве.

Набор книг не случаен в этой композиции?

А.С.: Все эти каталоги я нашел в Фонде, поскольку я работал в резиденции три недели и достаточно плотно тут обитал. Но часть кирпичей так и остается кирпичами, я наметил лишь несколько книг. Зритель видит небольшие вводные, а все остальное это чистая скульптура, классическая с обнуленной оболочкой. Это позволяет вниманию выйти из нее и посмотреть со стороны. Для достижения этой же задачи, выхода из привычной модели интерпретации, в работе с микроволновой печью я использую похожий принцип, погружая объект в парадоксальный для него контекст.

Беспрерывно нагревающийся кирпич в печи это безопасно?

А.С.: Микроволновка не рабочая. Я ее купил на Avito. Вообще я недавно открыл этот удивительный мир Avito и «Юлы», там есть то, что в обычном режиме «общество потребления» отторгает, там я нашел вполне себе сформированный рынок неработающих микроволновок с одной и той же поломкой, печь крутит, светит, но не греет. Но открытие мое было не про неработающие микроволновки, меня заинтересовала тенденция к самоорганизации процессов, формирующих отношения между людьми, которые выходят за пределы привычной матрицы рыночных отношений, и вытесняют посредника. Например, я там купил даже нефть! Где еще можно приобрести подобное?

Зачем тебе понадобилась нефть?

А.С.: Выставка делится на два зала, во втором зале это такие «уличные» скульптуры, тяготеющие к классической кирпичной структуре. Отрезки заборов, трещины на стенах. Заборы все еще выполняют суть самих себя, они отгораживают нас от стены, но мы можем видеть их с точки зрения наблюдателя, не будучи погруженными во внутрь. Таким образом, мы лишний раз можем выйти за предел вовлеченности. Есть и более странные, на первый взгляд бессмысленные конструкции, которые приходится домысливать. Это фрагменты товарных железнодорожных составов, из которых, в буквальном смысле, вытекает все их содержимое вместе, и нефть, которой они наполнены, и их текстура. В итоге остается пустой «контейнер-кирпич».

Обратила внимание на то, что твои объекты не склеены, а собраны, они никак не закреплены, и их легко повредить. Не боишься, что зрители могут случайно задеть, разрушить твои скульптуры, которые ты так скрупулезно собирал?

А.С.: Сначала я их закреплял, но мне не понравилось, как это выглядит. Сейчас есть элемент случайности, их можно пересобрать во что-то другое.

Давай вернемся к теме того, как ты интегрировал элементы мастерской в свою выставку. Мне особенно нравится стол с кирпичами, имитирующими коробочное вино и упаковку салфеток. Это такие классические объекты, которые обычно можно увидеть на этом столе.

А.С.: Да-да. Вообще здесь суть не только в кирпичах, если мы сейчас с тобой присядем на стулья, то окажемся в этой скульптуре. Здесь есть стол, два стула, можно присесть и пообщаться, оказавшись внутри текущего момента. Ты совершенно точно подметила, что салфетки и коробочное вино это классика Фонда, и еще один кирпич изображает битый бокал. Я помню, что здесь часто возникают проблемы со стаканами, то они бьются, то пластиковые стаканчики заканчиваются. Я взял этот дизайн упаковки, потому что он максимально очищен от эстетики. В принципе все объекты максимально приближены по пропорциями к кирпичу, но эта скульптура другого типа, она про структуру пространственную. Вся выставка в целом посвящена таким структурам, возможности выйти из этих «горизонтальных» связей. Другой скульптурный ряд это кресло, бетонная подушка с кирпичом-книгой, вентилятор с видео и чистая стена. На видео я показываю свою выставку, которой здесь нет, она находится в другом слое времени, но в этом же пространстве. По сути эта ситуация и есть скульптура, в которой разворачивается другая ситуация. Это тоже мое искусство, я хоть его и не показываю, но оно присутствует. Такой парадокс: диджитальный мир внутри материального.

А что за выставка на видео?

А.С.: Она посвящена мифическому герою, стрит-артисту будущего, который сделал серию странных работ, пользуясь «скиллами», которые будут доступны в ближайшем будущем. Странный маркер, который рисует в пространстве, или ластик, стирающий содержимое пространства, удаляя с него интерпретационный слой.

Какое сейчас основное направление в твоем творчестве?

А.С.: Думаю, выставка наглядно демонстрирует это направление. Мне интересно передавать опыт текущих моментов, передавать способы видения. Такая настройка оптики, странный объектив, который позволяет более отчужденно смотреть на мир. Настраивая этот объектив, ты можешь выйти из ситуации, посмотреть со стороны, и погрузиться в нее вновь. Мне важно, чтобы работа перед зрителем сбылась, и он унес эту новую оптику видения с собой.

Все скульптуры с точки зрения композиции размещены идеально, смотрится очень эффектно. Очевидно, это связано с тем, что ты дизайнер по профессии. Работа дизайнером помогает тебе в творчестве?

А.С.: Я бы сказал, что это сказывается не лучшим образом. Я до сих пор ловлю себя на мысли, что не могу убить в себе красивое. Иной раз что-то сделаешь и понимаешь, что это слишком красиво. Увлекаешься, начинаешь что-то эффектное создавать, хотя изначально высказывание было не о красоте вовсе. Эта тенденция к повышенной эстетизации как раз идет от моего «дизайнерского бэкграунда».

С твоими именем, а также с именами Владимира Логутова, Светланы Шуваевой и ряда других художников, связано явление «Самарской волны». Как ты относишься к тому, что тебя называют ее представителем? Из твоих интервью, я поняла, что тебе не очень нравится, когда тебя называют самарским художником.

А.С.: Нет, мне все равно в принципе. Другое дело, я просто не пойму, разве это важно? Самарские СМИ часто спрашивают, ты вот вышел за пределы Самары, ты считаешь себя самарским или уже не самарским? Да какая разница? Это что-то меняет?

Есть что-то, что ты категорически не приемлешь в искусстве?

А.С.: Если человек назвался художником и делает искусство, то это уже круто. Я, например, не хочу ввязываться в политический дискурс, здесь такая же ситуация, когда делишь на хорошее и плохое, нравится и не нравится, то занимаешь определенную позицию. Я не вижу в этом смысла. Мне кажется, в искусстве не должно быть разделения на плохих и хороших художников.

Автор фото и интервью: Евгения Зубченко