Искусство 2000–2010-х годов в Новой Третьяковке
До 6 сентября включительно в Новой Третьяковке на Крымском валу проходит выставка, посвященная искусству последних двух десятилетий — «Поколение XXI. Дар Владимира Смирнова и Константина Сорокина». В экспозиции более 100 произведений современных художников, начавших свой путь в 2000-х годах. В интервью ArtTube кураторы Игорь Волков, Ирина Горлова (Государственная Третьяковская галерея) и Владимир Логутов (Фонд Владимира Смирнова и Константина Сорокина) рассказали о том, как удалось объединить в рамках одного проекта столь разных авторов, а также о своих личных открытиях, сделанных во время работы над этой масштабной выставкой.
В прошлом году меценаты Владимир Смирнов и Константин Сорокин передали в дар музею около 150 произведений современных художников из своей коллекции. Почти все эти работы представлены на выставке. Расскажите, пожалуйста, о том, по какому принципу отбирались эти работы. Они все должны были тем или иным способом отражать свое время, быть по каким-то критериям знаковыми?
Игорь Волков: Это была довольно длительная работа. Первый этап был связан с изучением коллекции дарителей. Мы смотрели, что есть, что нам интересно, что, по нашему мнению, заслуживает внимания и хорошо дополнит собрание Третьяковской галереи, восполнит какие-то лакуны. Ведь у нас было не очень большое собрание этого периода. Основу выставки составляют работы художников, которые были связаны с деятельностью фонда: Давид Тер-Оганьян, Александра Галкина, Светлана Шуваева, Владимир Логутов, Алиса Йоффе, Валерий Чтак и еще целый ряд художников. На втором этапе на средства дарителей были докуплены авторы, которых не было в коллекции фонда, но нам очень хотелось дополнить наше собрание их работами.
Ирина Горлова: Мы выбирали те работы, которые нам кажутся самыми лучшими и интересными. У нас не было задачи продемонстрировать все тенденции, которые существуют сегодня на художественной сцене, важны были авторы и конкретные произведения. Все темы и разделы экспозиции были придуманы Владимиром Логутовым. Он как арт-директор фонда много лет работает с большинством из этих художников, следит за развитием их творчества, у него есть свое понимание основных стратегий и концепций, которые выстроились в тематические блоки. Мы же пока находимся в процессе осмысления этого искусства. Я думаю, каждый из нас сделал бы свою версию выставки.
Владимир Логутов: Я начал работать над этим проектом полтора года назад. Тогда я собрал все, что входит в коллекцию фонда, и стал смотреть, выискивать какие-то общие мотивы, темы или художественные методы. И таким образом собралось много первоначальных блоков, некоторые потом были объединены или наоборот разделены и изменены. Это долгий процесс. В целом же в рамках выставки хотелось показать всех художников дара, чтобы все были представлены и, чтобы это были именно те, кто появился и активно развивался в 2000-е и 2010-е. Но, подчеркну, что главный принцип это не хронологическое разделение, а именно последовательность различных художественных стратегий. Выставка поделена на несколько разделов. Например, раздел «Монохромность и аскетизм: экономия художественных средств» посвящен эстетическому аскетизму, свойственному художникам второй половины нулевых. Они отвечали на визуальную избыточность докризисных лет упрощением изобразительных форм и использованием малобюджетных, простых материалов. В разделе «Игра» представлены произведения, построенные по игровому принципу, здесь присутствует юмор, который в руках художника часто оборачивается остроумной метафорой. Еще один сюжет выставки – «Память», здесь речь идет о переосмыслении опыта прошлого в сегодняшнем настоящем, ведь представленные художники родились в Советском Союзе, но росли и ходили в школу в переломные 90-е. Выставка делится на шесть разделов, помимо уже упомянутых, это: «Отвоевывая пространство: социальное напряжение, саспенс», «На полях: эстетика локального» и «Возможность красоты».
На ваш взгляд, поколение художников 2000-2010-х в целом шло в ногу с мировыми тенденциями в искусстве или же есть какие-то свои локальные истории, сюжеты?
Игорь Волков: Это время, когда сформировалась вполне интернациональная художественная среда. Как раз в 2000-х и в первой половине 2010-х годов был такой бум космополитизма, развивались технологии, люди стали активней путешествовать, английский язык большинство уже знали на таком уровне, чтобы можно было общаться. Это эпоха больших международных выставок, фестивалей и биеннале. Мне кажется, русское искусство как раз очень хорошо вписалось в это. И не только, кстати, московское, а и из других городов. Это как раз одна из таких особенностей, которая отмечена на выставке. У нас есть такой раздел «На полях», как раз про то, что именно в десятые годы стало необязательно стремиться в какие-то столицы, чтобы быть успешным. Можно было оставаться там, где ты родился, где комфортно себя чувствуешь, но при этом быть встроенным в художественную жизнь, причем не только своей страны, но и в интернациональную. На самом деле и в международном художественном контексте этого времени тоже можно выделить подобные разделы и темы, которые представлены и на нашей выставке.
Ирина Горлова: В любой стране есть локальные истории и сюжеты – и в Китае, и в странах бывшего восточного блока, и в США. Я не могу утверждать, что наше искусство не имеет «национальности». Но с другой стороны, русское искусство за последние десять лет все больше интегрируется в мировое пространство. Мы можем легко представить себе работы Виктора Алимпиева или самого Владимира Логутова, или Давида Тер-Оганьяна внутри международной выставки, посвященной глобальным проблемам или отражающей актуальные вненациональные тенденции. Сейчас современных художников неизмеримо больше, чем 15 лет назад, когда всех основных участников московской сцены можно было если не пересчитать по пальцам, то, по крайней мере, показать в рамках одной выставки. Сейчас их много, они хорошо теоретически подкованы, знакомы с основными мировыми трендами и говорят «на одном языке» с зарубежными авторами.
Владимир Логутов: Я бы от себя добавил, что в рамках этой выставки мы не делали такое сравнение. Просто хотелось работать с материалом, который является реальной историей, без каких-то оглядок и аналогий.
Игорь Волков: Да, во многом сам материал подсказал темы, и плюс еще так совпало, что они часто созвучны и совпадают с темами, которые выделялись на других выставках, посвященных этому же периоду в искусстве. В качестве примера можно привести Триеннале российского современного искусства в музее «Гараж».
Работая над проектом, сделали ли вы для себя какие-то открытия? Может быть, обратили внимание на каких-то художников, которые раньше были в тени своих более известных коллег?
Игорь Волков: На самом деле я не так давно в сфере современного искусства, до этого я специализировался на фотографии. Для меня открытием стала сама деятельность Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина, то, как он действительно стал катализатором различных процессов в российском искусстве того времени, рубежа 2000-х-2010-х годов. Круг художников фонда это большое приобретение, целый пласт, занимающий важное место в истории русского искусства. Мы не планируем ограничиваться выставкой, в дальнейшем мы собираемся вводить в постоянную экспозицию какие-то подборки искусства этого периода.
Ирина Горлова: Большая часть художников была нам знакома, но благодаря этому проекту мы как бы вошли в их искусство, сблизились, прониклись концепцией их творчества. Если говорить об открытиях, то лично я была практически незнакома с творчеством Кирилла Макарова в его новой стадии. Кирилл начинал как живописец, сейчас он экспериментирует с разными сложными техниками и технологиями. Мы познакомились с Макаровым в мастерских «Гаража», где он работал в прошлом году. И собственно благодаря этому знакомству его произведения были приняты в собрание. Мы получили большой корпус работ Светы Шуваевой. Это не новые произведения, но в процессе их описания для приема в собрание, подготовки экспертных заключений и других бюрократических, но необходимых музейных процедур, мы действительно заново открыли для себя ее творчество, оценив смелость, изобретательность, остроумие ее проектов. Но основная часть полученных работ создана художниками, которые давно нам близки, интересны и любимы нами.
Владимир Логутов: Я все-таки с этим искусством жил внутри фонда много лет, многое видел на стадии становления, так что для меня это скорее структурирование истории, в которой я сам принимал участие.
В 2000-х современное искусство воспринималось публикой как нечто провокативное, часто даже вызывающее отторжение. Что изменилось за последние 20 лет? Как российский зритель воспринимает современное искусство сегодня?
Игорь Волков: Это интересная тема, есть очень много разных точек зрения на этот счет. Я до Третьяковки долгое время работал в Мультимедиа Арт Музее, там тоже экспонируется современное искусство, и я видел, что у него есть своя публика и довольно широкая, особенно много молодежи. Мне кажется, это хороший знак, потому что это их искусство, искусство их современников, как-то рефлексирующее, описывающее ту реальность, в которой они живут сейчас. И совсем молодые люди, и те, кому сейчас 30-35 лет, это в целом поколения более открытые, более интернациональные, для них характерен менее консервативный взгляд на мир, чем для предыдущих поколений.
Это очень важно, ведь для восприятия современного искусства необходимо иметь открытый разум. Быть готовым к чему-то новому и быть непредвзятым. Тогда в принципе в большей части искусства можно выделить что-то близкое себе и испытать удовольствие, в том числе интеллектуальное.
Ирина Горлова: Его стало больше – того зрителя, который понимает, любит, чувствует современное искусство. Сегодняшний зритель воспринимает искусство по-разному, уже нет такой жесткой границы, которая была десять лет назад. За последние годы появилось такое количество институций, так много площадок, которые показывают и продвигают современное искусство, что зритель к нему привык. Это не значит, что оно не раздражает тех, кого всегда раздражало, но я надеюсь, что количество таких людей уменьшается.
На сегодняшний день, есть ли у Новой Третьяковки стратегия, каким образом пополнять коллекцию в дальнейшем? Присматриваетесь ли вы к сегодняшним молодым художникам? Находите ли что-то действительно интересное?
Игорь Волков: Да, конечно. У нас есть большая программа, направленная на пополнение коллекций и продвижение современного искусства. У нас довольно неплохо представлено искусство 90-х благодаря той коллекции, которую собирал Андрей Ерофеев, она и стала фундаментом для отдела новейших течений. И мы продолжаем работать с художниками второй половины XX века, которые создавали свои произведения в 80-е-90-е. Конечно, мы очень сильно надеемся на меценатов, потому что коллекцию подобную той, которую нам передали в дар Владимир Смирнов и Константин Сорокин, мы себе позволить не можем. Это беспрецедентный случай. У нас также есть эндаумент – фонд целевого капитала, который позволяет раз в год закупать работы в коллекцию Третьяковки. В последний раз мы купили «Ветку» Андрея Монастырского. Это очень значимое приобретение, супер важная работа для истории русского искусства. Конечно, это точечное приобретение, не коллекция, а одна работа, но это тоже очень важно.
Ирина Горлова: Важно подчеркнуть, что в основном на выставке представлены работы тех авторов, которые, так или иначе, входили в орбиту интересов Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина. В списке участников выставки нет нескольких художников, произведения которых мы хотели бы иметь в коллекции, но фонд не работал с ними никогда, так что пока они оказались нам недоступны. Это, например, Ян Гинзбург с проектом, посвященным Кабакову. Это Роман Сакин с его замечательными инсталляциями и объектами, о которых мы давно мечтаем и наблюдаем с печалью, как они уходят в частные коллекции. Это Саша Пирогова, яркий видео художник, и ее «Библимен». Это медиахудожник Дима Морозов «::vtol::», который говорил, что ему было бы интересно что-то сделать специально для Третьяковки. Мы бы хотели видеть в коллекции Третьяковской галереи хотя бы часть проекта Евгения Антуфьева «Когда искусство становится частью ландшафта», получившего премию Кандинского. Из других – Ульяна Подкорытова, которая сейчас представлена в Мультимедиа Арт Музее. Нам интересны ижевская арт-группа «Город Устинов» и прекрасные «братья Черепановы» – Виталий и Анна Черепановы из Нижнего Тагила. Иван Новиков, Ася Маракулина, Катя Муромцева – этот список можно продолжить.
Изначально планировалось открыть выставку в апреле. Карантин как-то повлиял на концепцию, содержание выставки? Возможно, пришлось отказаться от чего-то?
Игорь Волков: В целом ничего не изменилось, скорей появились новые акценты и интерпретации. Многие работы очень созвучны настроениям и ощущениям, появившимся у людей в связи с этой ситуацией. Были какие-то минимальные изменения, но они были связаны не с самой этой ситуаций, а с тем, что у нас появилась возможность сделать перерыв и посмотреть на экспозицию свежим взглядом. В итоге мы сместили несколько акцентов.
Ирина Горлова: Мы не отказались ни от чего, просто некоторые герои переехали из одного зала в другой. В этой коллекции есть большой потенциал для трансформации и возможностей разных конфигураций. Если говорить о карантине, я уверена, что сейчас для зрителя многое будет звучать иначе. Герои картин Таисии Коротковой из серии «Технологии» в белых защитных костюмах и масках, эти диковинные персонажи, которые недавно принадлежали закрытому миру науки, сегодня кажутся нам привычной частью реальной жизни во всем мире. Красно-белые ленты Светы Шуваевой, которые в момент создания были своего рода игрой с поисками нового языка «абстракции», стали неотъемлемым элементом ландшафта. Видео Виктора Алимпиева «Злая земля» звучит еще более остро. Замкнутое пространство «Праздника» Полины Канис воспринимается метафорой нашей жизни в «клетках» квартир во время изоляции. Так же, как и проект Ивана Лунгина – лайт-боксы с макетами квартир, в которых он жил в разные годы своей жизни. Они – как мерцающие воспоминания, но сегодня это еще и напоминание о нашем недавнем существовании. Я не утверждаю, что художники предугадывают события, но их произведения так многозначны, что трансформация реальности проявляет в них все новые смыслы. А это свойство настоящего искусства.
Фото и интервью: Евгения Зучбенко
