Cамая полная Афиша событий современного искусства Москвы
52 актуальных событий

Ничего личного

Алиса Йоффе о своей выставке «Под мостовой – пляж!»

С 9 по 12 августа в мастерской Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина можно было увидеть тотальную живописную инсталляцию Алисы Йоффе, в качестве названия для которой художница выбрала один из ситуационистских лозунгов «Под мостовой – пляж!». Это первая выставка художницы в Фонде со времен студии на ул. Буракова, где она была постоянным резидентом. Что изменилось с тех пор, при чем здесь лозунг ситуационистов и зачем живописцу рисовать чоповцев, обо всем этом мы поговорили с Алисой Йоффе.

В твоей живописной инсталляции можно увидеть множество образов, отсылающих к мегаполису. Что для тебя означает жизнь в современном городе?

Алиса Йоффе: Это большое количество информации и событий, действий и коммуникаций. Через человека проходит масса энергии. Но я бы не сказала, что в рамках этой выставки я обращаюсь именно к теме города. Я просто говорю о жизни в современном мире. О том, что я узнаю из того, что вижу вокруг себя, из интернета, из новостей, от других людей. То есть это то, что мне доступно, я изучаю, смотрю и что-то потом транслирую. Но речь не о каком-то конкретном городе. Я живу в этом городе, но бываю и в других городах. Люди живут в городах и заняты разного рода трудом. В Москве это преимущественно офисный труд, а в каком-нибудь китайском городе, наоборот, преобладает производство. Это я и показываю.

Ты вкладывала что-то личное в эту выставку?

А.Й.: Я не могу сказать, что хочу вложить сюда какую-то свою эмоцию. Наверное, я просто показываю. Дело не в том, как это влияет на меня, я не за то, чтобы вносить в свое творчество что-то личное.

Тем не менее, образы, которые здесь представлены, наполнены экспрессией, некоторые выглядят довольно пугающе. Нельзя сказать, что они совсем обезличены.

А.Й.: Некоторым они могут показаться пугающими и агрессивными, другие же, напротив, найдут их комичными. Это образы из жизни. Например, в одном зале можно увидеть девочек, играющих в пейнтбол на футбольном поле. У одной автомат, у другой пистолет. Возможно, для кого-то это будут агрессивные образы, тогда зритель будет считывать их на другом уровне, нежели тот, кто увидит лишь играющих детей. Я не раз видела детей, играющих с пистолетами. Оружие — это излюбленная тема у людей, потому что они защищаются с помощью этих предметов. Просто в сознании человека оружие — это возможность защитить себя и свое потомство. В этой связи другой человек воспринимается как потенциальный агрессор или конкурент. Наверное, это просто показывает уровень развития общества и цивилизации. Это выбор человека, как смотреть на эти работы, я не вкладываю сюда специально негатив или позитив.

В качестве названия своей выставки ты используешь ситуационистскй лозунг «Под мостовой – пляж!». Что ты имеешь под этим в виду?

А.Й.: Да, это один из лозунгов мая 1968 года. Сейчас в Москве перекладывают асфальт и так много плиток, которые в случае протестов могут быть подняты и брошены в представителей правопорядка.

Прозвучало довольно провокационно. В одном из интервью, когда тебя спросили, не являешься ли ты провокатором по своей сути, ты на это ответила, что на самом деле ты террорист. Ты продолжаешь эту линию художника-террориста?

А.Й.: Я имела в виду, что если бы обо мне говорили через призму современного законодательства, то, наверное, мои анархистские взгляды могли бы счесть террористическими, как это происходит со многими сегодня. Когда мне говорят, что я провокатор, это лишь оценочное суждение.

Можно сказать, что здесь ты продолжаешь работать над своими излюбленными темами: критика капитализма и общества потребления?

А.Й.: Я продолжаю работать в том же направлении, что и всегда. Темы могут меняться. Меня интересует мир вокруг меня. Природа, экология, война и мир.

Кстати, эти ярко-желтые линии, которые ты добавляешь в свою черно-белую инсталляцию, они как раз напоминают о сигнальных жилетах работников, постоянно перекладывающих плитку в Москве.

А.Й.: Да, есть такой момент. Кроме того, цвет появился как функциональный элемент, потому что здесь балки и трубы расположены слишком низко и можно удариться. А дальше я решила как-то маркировать эту территорию, создать такое поле игры и ввела еще одну линию сигнально-желтого.

Ты уже многие годы работаешь исключительно с черным цветом. Когда-то ты говорила, что стала использовать только черный, потому что не было денег на другие краски. Ты по-прежнему чувствуешь себя комфортно в черном цвете?

А.Й.: Да, вполне, но я не исключаю использование и других цветов, и никогда не исключала этого. Просто я понимаю, что у черного большой потенциал и ресурс, во многом он меня полностью удовлетворяет. Черный цвет он о форме, он показывает форму.

Мне показалось, что твои работы в последнее время стали более спокойные, в них стало меньше агрессии. Если сравнивать, к примеру, с тем, что ты делала на Буракова, когда тебя вдохновляла панк-музыка.

А.Й.: Нет, мне не кажется, что они стали более спокойные, наоборот, здесь не меньше драйва, чем в тех работах. Тогда у меня стояла иная задача. Те работы были своего рода иллюстрацией, они посвящены панкам, так как у нас в мастерской была репетиционная база. Я хотела передать этот панковский драйв, накал музыкальных страстей. Если это получилось, то круто. Вопрос в том, есть ли сейчас задача удерживать ту агрессию. Думаю, нет. Люди в разное время получают удовольствие от разных вещей.
Сейчас работы просто другие, но драйва в них не меньше, музыкального или пластического. Для меня эти пятна точно так же танцуют, как и пятна на работах трехлетней давности.

Музыка все еще играет значительную роль в твоем творчестве?

А.Й.: Да, конечно. Очень люблю The Fall, печально, что не стало их солиста Марка Эдварда Смита и теперь не будет новых альбомов. На самом деле я слушаю, что и прежде слушала: Suicide, Can, Crisis, Сrass. Сейчас еще нравится французская группа Acide Arab с таким техно-электронным звучанием. Но бывают моменты, когда я вообще ничего не слушаю.

Твой стиль это во многом большой формат. Опять же вспоминается Буракова, где ты создавала работы на огромных листах или, к примеру, оформление фасада на фестивале «Форма». Мне здесь видится аналогия с городскими баннерами.

А.Й.: Да, возможно, как некая альтернатива для зрителя. В рамках фестиваля «Форма» мне предложили стену, и я сделала работу такого размера, она просто по-другому будет воздействовать на человека, который на нее смотрит, нежели работа два метра на два, которую я могу сделать в мастерской.

Сколько времени у тебя уходит на такую стену?

А.Й.: Где-то часов пять.

Любишь работать быстро?

А.Й.: Нет, на самом деле мне не близка работа в экстремальных условиях. Мне нравится, когда есть время и можно подумать. Но иногда бывает мало времени и приходится торопиться, тогда я могу работать и быстрее.

Ты практически как стрит-арт художник, можешь справиться со стеной любых размеров.

А.Й.: Да, вполне. У меня с этим проблем нет.

А никогда не думала начать рисовать на улице?

А.Й.: Для меня важно иметь возможность отойти и подумать, а не рисовать и бежать. Также имеет значение и сам процесс, поэтому мне будет некомфортно работать в таких условиях.

Здесь на этой выставке присутствуют и холсты, часто живопись с них переходит прямо на стену. Создается такой обволакивающий эффект.

А.Й.: Да, мне очень нравится, когда рисунок кочует с одного носителя на другой и картина как бы обнимает зрителя. Получается такой энвайронмент, когда зритель полностью вовлечен в художественное пространство.

Расскажи поподробней об образах, представленных на выставке. Ты упомянула девочек с пейнтбольным оружием, также у тебя можно увидеть здесь полицейских…

А.Й.: Да. Здесь еще появляются сотрудники частных охранных предприятий и сотрудники, которые стоят у металлоискателей. Я, как житель этого города, часто их вижу, поэтому их показываю. Есть образы, кочующие из картины в картину, есть развивающиеся и трансформирующиеся. Наверное, мои работы становятся более абстрактными, чем прежде. Мне кажется, этого достаточно для того, что я хочу сказать и показать.

Кто тебе близок их художников?

А.Й.: Роуз Вайли, но в целом сейчас я не могу сказать, что у меня есть какой-то ориентир или маяк. Есть круг художников, с которыми я дружу.

Если ты вспомнишь свою самую первую выставку, то насколько изменилось твое творчество с тех пор?

А.Й.: С точки зрения визуального языка и пластики, думаю, сильно изменилось. Сейчас я много рисую, тогда рисовала меньше. В то время для меня была важна тема переезда в другую страну, смена паспорта, продажа жилья, масса бюрократических процессов, в которые я была вовлечена.

Ты говорила, что искусство должно отражать дух времени. А какой дух у нынешнего времени, на твой взгляд?

А.Й.: Очень чоповский, мне кажется (смеется).

Автор фото и интервью: Евгения Зубченко