История самоорганизаций: Валерий Чтак о галерее «Франция»
ArtTube продолжает серию материалов о художественных самоорганизациях России. Сегодня вместе с художником Валерием Чтаком поговорим о галерее «Франция», существовавшей в Москве с 2001 по 2006 год., и ставшей одним из первых опытов организации сквота по западной модели artist-run space. История галереи началась с того, что художник Алексей Каллима получил мастерскую, которую он совместно с группой «Радек» превратил в выставочное пространство. Оно стало экспериментальной площадкой, где помимо выставок проводились дискуссии, лекции и перформансы, а также вечеринки под названием «Arty». О самых запоминающихся выставках, приездах милиции и ребяческом снобизме «Радеков» — читайте далее в интервью.
Галерея располагалась в муниципальном подвале в доме 33 на ул. Ольховской в районе метро Бауманская. Алексей Каллима получил это пространство с условием, что в помещении он будет заниматься с детьми творчеством. А как туда попала группа «Радек»?
Валерий Чтак: Леша получил это помещение вместе со своим братом Валерой Шечкиным. Мы тогда все время общались с Лешей, поэтому у нас не было вариантов каким-либо образом устраивать что-то свое, кроме как у него. У Валеры был свой круг художников, они выставлялись, общались, но это был не Лешин круг. Лешин круг — это были мы. Леша использовал пространство и как место для занятий с детьми, и как свою мастерскую, и как выставочное пространство. Сначала это был просто убитый подвал, мы как могли приводили его в порядок. Тогда мне он казался здоровенным, хотя сейчас я понимаю, что пространство на самом деле было довольно маленькое. Первая выставка — «Линия горизонта» — состоялась в уже отремонтированном помещении.
Можешь что-то рассказать об этой первой выставке? Я прочитала, что Алексей Каллима нашел у себя кардиограмму и решил приклеить ее ночью по линии уровня земли. Затем он предложил каждому взять свой участок, повесить свои работы в формате А4 и открыться через неделю. Так и было?
Валерий Чтак: Да, все было очень спонтанно. Я показал портреты философов. Я тогда уже начал реализовывать эту идею. Но вот подробнее что-то рассказать я не могу. В день открытия я сильно напился и почти ничего не помню. Помню, что было очень много людей, и все.
Какие художники выставлялись в галерее?
Валерий Чтак: Конечно, сам Леша Каллима, а также Петя Быстров, Леша Пензин, Максим Каракулов, Павло Микитенко, Давид Тер-Оганьян, Илья Китуп, Император Вава, Ваня Бражкин и другие. Моя первая персональная выставка прошла именно там. Она называлась «Набор слов». Там были мои картины, которые я сделал в своей мастерской на Винзаводе, он тогда только-только открылся. Моя выставка стала одной из последних выставок в галерее. Был 2006 год как раз.
Как вы решали, что будете показывать? Думаю, выставочного плана у вас не было.
Валерий Чтак: Да, плана не было. С одной стороны, мы коллегиально решали все, с другой — поскольку все это было на Леше, в ряде случаев он сам принимал решения. Когда я делал свою персональную выставку, я общался именно с Лешей по этому поводу, а не с кем-то еще.
Алексей Каллима, вспоминая историю галереи, отмечал, что хотя пространство было площадкой группы «Радек», ее участники не могли сами обеспечить ее постоянное существование. Вот его цитата: «Мне предлагали другие художники сделать в галерее выставку, пацанам это не нравилось, но при этом сами они не могли каждый месяц делать по выставке». То есть к вам не мог попасть с выставкой художник, который не относился к вашему кругу?
Валерий Чак: Именно так. Такой ребяческий снобизм с нашей стороны. Мы с Лешей по этому поводу не ругались, конечно, но были дискуссии, да.
Какие выставки запомнились тебе больше всего?
Валерий Чтак: У Леши Пензина была классная выставка — «Прощай, оружие». Люди приходили со своими пультами от телевизоров и аудио центров и бросали их в центр зала. Запомнилась наша с Давидом Тер-Оганьяном выставка, она называлась «Second hand». На нее по приглашению пришел ровно один человек — Наташа Самкова. Выставка получилась отличная, маленькая и дико уютная. Если издалека смотреть, то казалось, что Давид нарисовал абстрактные пятна, но вблизи сразу становилось понятно, что это предметы одежды: штаны, кепки, плащи, рубашки, майки. К каждой работе я прикрепил бирку, на них были такие надписи: «Водолазка прадеда Мишо или его брата, цена: 5 евро или 4 доллара», «Брюки одного из сыновей Бланшо, цена около 3 евро», «водолазка дочери Бодрийяра или его зятя цена 2 евро или 3 доллара», — и так далее. Мы прекрасно провели время. Веселились, курили сигареты и болтали.
В галерее помимо выставок также проходили вечеринки под названием «Arty». Что на них происходило?
Валерий Чтак: Там не только вечеринки проходили, но и дискуссии. Что касается «Arty», собирались люди, веселились, тусили. Кирилл Преображенский показывал советский фильм про робота «Его звали Роберт», а сам готовил борщ или щи. Я пил водку, которая называлась «Еврейская». У меня тогда была «хасидская» фаза, когда я ходил в кипе и с идиотской прической. И я был абсолютно бухой. Помню, в какой-то момент Леше очень сильно разонравилось за всеми потом убирать. Мы проводим вечеринки, говорим: «Давай сделаем!». А он такой: «И кто будет убирать после вас? Блин, вы задолбали. Почему я должен убирать после всех вечеринок? Хотя бы раз предложили, блин, убрать? Нет, не дождешься». Сейчас я Лешу очень хорошо понимаю. Именно поэтому я больше не провожу вечеринки в своей мастерской. Время от времени я устраиваю междусобойчики, но не вечеринки. Потому что меня задолбало убираться за людьми, которые имели фан и которых я даже не знаю, как зовут. И вот там у нас так же было: приходит толпа людей, все бухие, кого-то вырвало, кто-то разлил вино, стаканчики повсюду. Кто будет убирать? Леша.
Не было ли проблем с соседями? Все же вы, вероятно, вели себя довольно шумно.
Валерий Чтак: Вызывали милицию иногда. Сидят какие-то люди в подвале, шумят, поют. Там же еще брат Леши Валера Шечкин проводил мероприятия, у него была своя галерея «Африка» в том же самом подвале. Такой таймшер у нас с ним был. Думаю, соседям это все надоедало. Я один такой раз очень хорошо помню. Приехал наряд, спустились к нам и всех выгнали. Но последствий не было, все просто разошлись. Пьяные и лохматые. Леша помнит больше таких случаев, поскольку он проводил больше мероприятий.
А как завершилась жизнь галереи?
Валерий Чтак: Как в романе Дэшила Хэммета «Мальтийский сокол»: «Он исчез, как исчезает кулак, когда разжимают пальцы». Она исчезла, растворившись в воздухе.
В чем для тебя уникальность этого места? Что оно тебе дало?
Валерий Чтак: К нам не было никакого внимания вообще со стороны кого бы то ни было. Мы не то чтобы могли делать все, что хотели, мы осторожно, не задевая углов, делали левацкую историю. Левацкую в нашем понимании. Нас все время леваками считают, но у нас такая левацкость была делезовского типа, левые в философском плане. Мне это пространство дало очень многое. Если бы не галерея «Франция», у меня было бы гораздо меньше опыта в плане того, как монтировать помещение и в целом делать выставки. В моей жизни галерея сыграла важную роль еще и по тому, что туда пришел Пьер Броше и купил мою работу за тысячу долларов. С этого момента цены на мои картины начали расти. Надо понимать, что Пьер пришел, приглашенный Лешей Каллимой, это не само собой произошло. Плюс для меня очень ценны отношения с друзьями-художниками, выстроенные на совместном труде. Мы совместно трудились над созданием выставок. Каждый помогал другому. У нас много было различий во взглядах, но это была самоорганизация близких друзей.
Какую роль, на твой взгляд, играют художественные самоорганизации сегодня? Нужны ли они?
Валерий Чтак: Конечно нужны. Я просто не понимаю, как люди могут что-то делать, не имея опыта. Опыт — это очень важная штука, поэтому самоорганизация в молодом возрасте невероятно полезна. На любом уровне нужно уметь договариваться, и если ты просто тупо куда-то идешь напролом — вряд ли что-то получится. Иногда приходится идти на компромиссы. Именно в художественной самоорганизации можно научиться выстраивать отношения с коллегами-художниками.
Могут ли самоорганизации стать альтернативой галереям?
Валерий Чтак: Да, если они создадут свой устоявшийся рынок, который никак не пересекается со всяким «пальцегнутым» бизнесом, но при этом прекрасно бы существовал со своими бюджетами. Так, Толя Осмоловский рассказывал, что есть какой-то оверграунд, а есть андеграунд, и они находятся каждый в своем мире, со своими деньгами, со своими доходами и, как говорится в литературе, со своими героями и со своими предателями. У нас же все иначе: ты вчера в подвале выставлялся и что-то там пытался пищать, а завтра ты уже на 18-м этаже шикарной гостиницы что-то там разрисовываешь и получаешь до фига бабок. У нас андеграунд и истеблишмент постоянно пересекаются. Не хочу называть подобное положение вещей плохим или неправильным, просто это то, что отличает нашу среду от западной.
Интервью: Евгения Зубченко
Фотографии: архив галереи «Франция»
