Владимир Логутов и его «Открытая мастерская» в студиях фонда «СФЕРА»
В фонде поддержки современного искусства «СФЕРА» завершилась выставка Владимира Логутова, в рамках которой он предложил зрителю взглянуть на свой проект как на открытую мастерскую, где представлены последние наработки художника и идеи на будущее. Это первая персональная выставка художника после получения премии «Инновация» за проект «Следующий уровень» в 2018 году. В интервью ArtTube Владимир Логутов рассказал о том, от чего ему пришлось отказаться при подготовке проекта и каким для него стал первый опыт работы в резиденции, которой он руководит уже многие годы.
В связи с чем ты решил сделать первую за долгое время выставку именно в мастерской?
Владимир Логутов: Мне интересно было, я почти десять лет работаю в фонде и никогда как резидент не проходил этот процесс, хотя постоянно общаюсь и работаю с резидентами. По 10-15 резидентов в год. В какой-то момент я понял, что как художник я сам не участвовал в этой резидентской программе. И вот мы с Аней поговорили и подумали, что было бы неплохо мне самому что-то здесь сделать. Это дало мне опыт еще и с точки зрения ведения самой резидентской программы. Я понял, как изнутри себя чувствует художник. Здесь важно, что я хотел сделать не выставку, а открытую мастерскую. Это все-таки не выставочная площадка, а мастерская, в которой делаются мини выставки. И она идеально подходит под формат открытой мастерской. Это не музей и не галерея, которые адаптированы под выставки, так что логично в подобном пространстве сделать проект, который бы тематизировал идею мастерской.
А как по-новому для тебя раскрылась работа в мастерской фонда? Что тебе дал этот новый опыт?
В.Л.: Я обнаружил, что мне не хватает времени. Время — невосполнимый ресурс, вот есть отведенное время и нужно уложиться. С одной стороны, это хорошо, потому что я знал, что резиденция когда-то закончится. В противном случае я бы так не торопился и вел бы работу над проектом в течение полугода. Возможно, это привело бы меня к чему-то иному, а, возможно, получилось бы то же самое, размазанное на полгода. Так что плюс в том, что я себя подгонял, и это дает результат. Вообще двигаешься быстрее, быстрее делаешь художественные шаги, но вместе с тем почти нет возможности спокойно посидеть подумать.
Во многом то, что ты здесь представил, это для тебя наработки для твоих будущих проектов?
В.Л.: Конечно. Это work in progress, здесь нет единого тематического проекта, как если бы я делал выставку в музее. То есть там я бы ее сделал тематически сбитой, здесь же скорее хотелось создать атмосферу художественной мастерской, когда приходят друзья-художники, вы показываете друг другу работы, обсуждаете. Вот эти большие холсты я специально не повесил, а поставил в две стопки, которые можно передвигать, что-то другое вытаскивать, менять, что художники в мастерской и делают.
Делал ли ты что-то новое для себя?
В.Л.: Да, делал. Но также я основывался и на тех принципах и методах, разработанных мной ранее. «Большая вуаль», которую я так называю по аналогии с «большим стеклом» Дюшана, в натуральную величину изображает то же самое пространство, но в другом временном моменте. Подобный прием я использовал несколько раз на своих выставках, когда я подменял пространство. Реальная мастерская вычищена, но мы видим в натуральную величину добавленную реальность, AR, подмену этого пространства в виде идеальной мастерской, мечты о мастерской. Мы и в фонде делали выставку с ребятами, где я создал фотообои большие на всю стену и аналогичным образом цитировалось само пространство. То есть я развиваю этот прием, сейчас я в пространстве его делаю, а не на плоскости как раньше. Потом использовались традиционного типа изображения, картины, такой прямоугольник с абстрактной или фигуративной живописью. А из нового — сопоставление пар, когда одно тело художественного произведения включает в себя два равнозначных по величине и по массе изображения разной природы. Например, это может быть кусок живописи и кусок печати, и они сами по себе закомпанованы как отдельные композиции, но, сталкиваясь между собой, они рождают новый для меня тип изображения. Это не коллаж, и из-за того, что они равнозначные по массе и по объему, получается новый тип трансляции этого изображения.
Как тебе в голову пришла эта идея?
В.Л.: Я работаю над книжкой последние пару лет. Не то, чтобы постоянно, а в таком фоновом режиме. Книжка предполагает наличие разворота: левую и правую страницы. Если это не только текст, а в моем случае как раз не текст, а визуальный нарратив, то мы видим два изображения. Вскоре я уже начал так визуально мыслить, и подобная логика перекочевала просто в создание картин, которые состоят из двух прямоугольников по размерам. И вот, когда их два, они состыкуются, непонятно кто из них главный, и возникает резонанс между ними, который рождает больше, чем просто их сумма. Этот метод мне невероятно интересен, в этом смысле он для меня нов. Я его в первую очередь и разрабатывал в рамках резиденции.
Когда ты работал пришлось ли тебе от чего-то отказаться? От каких-то методов, приемов, привычной оптики?
В.Л.: Когда я работаю, у меня большое количество того, что остается за рамками репрезентации. Не то, чтобы готовые работы, которые я не выставляю, а скорей материал, наработки. Очень много поиска, потому что я и сам, и молодым художникам советую не вестись на поводу у тех людей, которые говорят, что нужно определиться, сузить рамки. Понятно, что для карьеры это очевидно, рынок так устроен, что художника должны узнавать, что он должен настаивать на определенном узком сегменте и тогда все у него будет хорошо, но это же его ограничивает. Я и советы такие всегда даю в рамках преподавательской деятельности, и сам постоянно стараюсь расшатывать эту систему. Конечно же, очень много эксперимента, а он подразумевает, что 900 опытов были неудачные, а 2 или 100 удачных. В этом смысле кпд не очень большое, но зато возможно то, что немыслимо. То есть то, до чего я логически, путем ума не дойду. И я постоянно в поиске. Поэтому огромное количество того, от чего приходится отказываться. Больше половины.
А много ли не вошло из того, что ты сделал?
В.Л.: Да, конечно. Например, я делаю эти модули, которые образовывают пару, они просто десятками у меня там наработаны, огромное количество цифровой графики, живописи, фотографий, которые пока остаются лишь материалом. Они супер классные, они в работе, но они не соединены в пары. Я не воспринимаю их самостоятельно, потому что они в принципе делались с логикой, что из них будут созданы подобные составные изображения. Я планировал эту историю как новый старт каких-то проектов у художника, открытие нового рабочего сезона, показать над чем я работаю в принципе, а дальше эти же самые картины могут быть включены в какую-то другую выставку. Здесь материала, новых ростков, этих направлений хватит на несколько выставочных проектов. В целом же задумка о том, как это будет показано, то есть сама логика, что это будет художественная мастерская, где будет эфемерно изображена мастерская и стопка картин, и во втором зале будет множество наработок — это мне было понятно с самого начала. До того, как даже заехал сюда. Именно так я хотел выстроить конечную экспозицию, а вот что непосредственно будет в этой конечно экспозиции, я решал уже в процессе.
Ты мультидисциплинарный художник, здесь ты представил многое из того, что ты делаешь, например, фотографию и живопись. А есть ли у тебя медиум, с которым тебе больше всего нравится работать? Любимый медиум?
В.Л.: Любимый это чисто эмоциональная категория и, конечно, для меня это картина. Я просто в течение 15 лет учился в традиционных техниках, связанных с созданием плоского статичного изображения разными способами. Конечно же, он любимый в силу того, что я здесь как рыба в воде. А наиболее перспективным, и до сих пор неисчерпанным, я считал и считаю такой формат как фильм. Необязательно видео, но именно динамическое разворачиваемое во времени изображение, сложносоставное, где есть и звук, и картинка. Фильм как медиум.
Сейчас ты не занимаешься этим медиумом?
В.Л.: В целом это входит в мой арсенал художественных средств, но данному проекту он не был нужен. Вот в предыдущем проекте, «Следующий уровень», видео было. Оно играло роль части большого проекта. Видео никуда не уходит из моего арсенала, просто несколько лет я ничего не делал в его рамках, потому что это не соответствовало тем художественным задачам, которые я ставил. Вообще же мне не важен медиум. Живопись, видео… они все для меня равны, и я выбираю медиум, исходя из художественных задач. Интересно, что многие зрители, даже специалисты, которые не так давно в современном искусстве, они думают, что я вообще куратор, потому что я больше двух лет не делал персональных выставок. Если человек шесть лет наблюдает, он думает, что я художник-живописец, потому что шесть лет я работал с картинами. Если человек 15 лет наблюдает, то он знает, что я и видео делал, и скульптуры, что я в первую очередь всегда был видео-художником.
Ты являешься арт-директором фонда, просматриваешь все заявки, курируешь практически все резиденции здесь. Ты получаешь для себя, как для художника, что-то от этой деятельности? Бывало ли так, что взаимодействие с молодыми художниками приводило тебя к новым идеям в рамках твоих собственных художественных практик?
В.Л.: Нет, такого я не помню. Скорее это создает ощущение художественной среды, такой молодежной, интенсивной. Я работаю с каким-то новым художником, мы что-то обсуждаем, так же и в рамках моей преподавательской деятельности, я кому-то показываю свои работы, делаю artist talk и вижу реакцию. Очень интересно наблюдать за тем, как воспринимается какое-нибудь мое видео 17-ти летней давности молодыми художниками. Мне и самому интересно смотреть на их работы, взаимодействовать, проговаривать свою позицию. Как художник с художниками. Возвращаясь к влиянию, если человек разрабатывает что-то конкретное, то он все-таки в этом коридоре держится несмотря на то, что он медиумы может менять. Здесь уже сложно повлиять таким образом, как на совсем начинающего человека из серии, когда он что-то увидел и побежал это делать.
А можешь ли ты рассказать о своих критериях в искусстве? Что для тебя искусство?
В.Л.: Самый важный критерий для меня заключается в том, работает ли произведение, создает ли оно ситуацию. Иными словами, выставка прошла, а было ли художественное событие? Оно может быть в эстетическом, интеллектуальном поле или чисто в визуальном. В каком угодно. Работает ли вещь в том смысле, что при взаимодействии со зрителем не транслируются, а рождаются новые культурные коды или смыслы.
Интервью и фотографии: Евгения Зубченко
