Выставка «Тёмная серия» Кирилла Жилкина в новом здании арт-пространства «Полиграфический цех» это, на мой взгляд, прежде всего проект о живописи как таковой, о том, что форма и содержание в ней едины, что сам её «язык» уже несёт в себе и месседж, а это в современном как академическом, так и контемпорари искусстве, как показывает практика, многим непонятно и неочевидно.
«Темная серия часть 4»
В чёрном (буквально) выставочном зале одиннадцать разноформатных картин, и более ничего. Никаких дополнений в виде инсталляций или видео-арта, которые могли бы выступить чем-то вроде «подпорок», а то и основных силовых точек, как это часто бывает на персональных выставках. Двигаясь по периметру огромного зала, вы затрачиваете довольно много времени и, что немаловажно, почти не имеете возможности окинуть всю выставку одним взглядом. Приходится идти вдоль, и это в данном случае несомненный плюс, как и то, что работы висят на значительном расстоянии друг от друга. Ни одна картина не имеет названия (все части серии под номерами), и потому неведение относительно интерпретации изображённого наравне с многослойной техникой исполнения, позволяют «отпустить» механизм считывания и просто смотреть, вспоминая о введённом древними греками понятии «эпохе» (состояние, в котором отключаются суждения, оценки, мнения, и предмет познаётся в процессе чистого наблюдения).
Сквозь рваные, волокнистые ткани неведомых, как будто бы биологических структур, проступают странные существа и вполне определённые предметы, очертания человеческих фигур или лиц. В них есть что-то по хорошему хищное, вязкое, цепкое, что направлено к зрителю (как бы странно это ни звучало), что-то напоминающее по характеру работы Здислава Бексиньского и Павла Филонова.
«Темная серия часть 8»
В процессе хождения по выставке (иначе и не скажешь), из-за вышеупомянутой механики восприятия, вспомнился фильм «Солярис» Андрея Тарковского. Там есть почти пятиминутный по длительности эпизод, когда один из героев (бывший пилот Бертон) едет на машине по многоуровневой автостраде, причём нам демонстрируется именно движение в глубину. Когда в процессе просмотра осознаёшь, что лента плоских кадров умышленно «прорывается» долгим движением вглубь, куда влечётся, затягивается твой пробивающий плоскость кадров взгляд и, таким образом, выстраивается нечто вроде умозрительного пространственного лежащего креста, то ощущаешь себя участником весьма странной и необычной ситуации – физически ощущаемой глубины и одновременно текущей мимо тебя плоскости. В даль и мимо, внутрь и по поверхности. Оказывается, что почувствовать одновременно и то и другое, причём в полную силу – опыт необычный для современного, буквально «листающего» различные экранные плоскости человека. Однако такое же ощущение возникает и на этой экспозиции.
Речь идёт о разных вещах, но всё же любопытно, что и в тексте к выставке также упоминается крест – так называемый «крест действительности» философа Ойгена Розенштока-Хюсси, в котором любое «я» находится в центре между четырьмя направлениями, имена которым — внешнее, внутреннее, прошлое и будущее. Согласно Хюсси, в этой ситуации перманентной подвешенности между направлениями, все они должны учитываться человеком с одинаковой внимательностью, иначе не избежать трагического дисбаланса. Фрагментарное же изображение креста есть и на одной из представленных картин, что выглядит тревожно, сбивая с толку и вызывая сомнения. В общем, форма этого знака концептуально пронизывает всю выставку. Стоит отметить, что каждому направлению «креста действительности» Кирилл Жилкин посвящает серию работ (уже выставлявшийся триптих «Мутация» связан с движением во внутрь и во вне, а находящаяся в процессе создания «Светлая серия» с взглядом в новое, в будущее).
«Темная серия часть 2»
В работах «Тёмной серии», являющейся по смыслу и датам создания самой первой и основной в этом большом многочастном проекте, речь идёт о направлении в прошлое, в толщу неравномерных уровней и наносов, образовавших культурные «пласты», выраженные при помощи многослойной живописи. Можно было бы сказать, что это по меньшей мере весьма остроумный ход – сделать тёмную, насыщенную от количества слоёв живопись синонимом временнóй и смысловой глубины культуры, которая также «темна» в силу своей поистине археологической массы и многовекового возраста. Кроме того, действительно интересно подумать над осмыслением «тёмного» как глубокого, отдалённого, полустёртого, частично забытого и, главным образом, сложного, а не мрачного, иррационального или потустороннего (не говоря уже о подсознательном), как мы прямо прочитываем это чаще всего. Эта концепция хороша тем, что она одновременно и усложняет и упрощает понятие «тёмного», причём упрощение лично меня привлекает отчасти даже больше. Оно приводит на ум сцены, в которых человек, далёкий от культуры или потерявший память, входит в огромный музей, и постепенно в глазах у него мутится и буквально темнеет от обилия предметов, но ещё больше от осознания того, что их на самом деле в тысячи раз больше, чем он видит, и полностью охватить, осознать и классифицировать это всё будет либо крайне сложно, либо невозможно. Человек отказывается от этой попытки, выходя из музея под лучи солнца на свет божий. Это «археология», которая во многом ощущается как непосильная, невыносимая для сознания, крадущая время у настоящего и, таким образом, действительно устрашающая. Непосредственная жизнь естественным образом жаждет повернуться к этой фундаментальной глубине спиной, и лицом к плоскому свету, минуя тягостную рефлексию и анализ. Если продолжать эту линию, то можно выйти на разговор о знании как печали, и о культуре как кладбище, а далее и вовсе к стремлению в духе футуристов разрушить всё и начать с чистого, белого листа, демонстративно «забыв» даже о фундаменте под ногами.
«Темная серия часть 3»
Однако в данном случае речь идёт о чём-то большем, чем просто об интересной концептуальной трактовке многослойной живописи, так как автор действительно создавал свои картины в течение многих лет, дописывая, переписывая, сначала просто закрашивая не удовлетворявшие его работы, а затем уже умышленно накладывая слой за слоем, «выращивая», «возводя» эту свою живописную культуру, а где-то оставляя нетронутыми первые-вторые слои. В каком-то смысле перед нами овеществлённое прошлое подобное дневнику или даже скорее гиперпалимпсесту (гиперпалимпсест – множество текстов, написанных поверх друг друга на одном листе пергамента, и вследствие этого сложных для прочтения). Его столь же трудно прямо идентифицировать, как и древнее идолоподобное существо на одной из картин, черты которого внутри фигуры не прочитываются. Любопытно при этом, что далеко не все работы тёмные, и во многих из них множество ярких деталей, — факт, который ещё более усложняет и уводит от прямого прочтения поднятую Кириллом Жилкиным тему, ведь дело в форме спаянной с колоритом, а не в одной лишь характеристике колорита. Очевидно, что процесс работы над этими картинами никогда не может считаться полностью законченным, не говоря уже о том факте, что и сам критерий законченности уже давно чужд как живописи, так и всем остальным видам искусства.
На выставке нам удалось обменяться несколькими интересными замечаниями и, мне кажется, что ответы Кирилла на мои реплики значительно расширяют поднятую в тексте к выставке тему:
«Анна: В каком-то смысле погружение в культуру, в тьму её слоев, это тоже искушение. Таким образом ты можешь вообще перестать существовать в сегодняшнем дне и прекратить смотреть вовне и в будущее, сделав важным для себя лишь прошлое.
Кирилл: Да, если так, то твой взгляд вовне будет ограничен книгами, а книги будут отсылать к прошлому. Кстати, развивая эту тему – в серии есть картина, которую я хотел назвать «В окопе» («Часть 4»). В ней перемешаны разные эстетические приёмы, своеобразная эклектика, и к тому же есть отзвуки Филонова… Там «схоронены» все формы изобразительного языка, и всё перемешано. Вот есть эклектика как направление в искусстве, и можно относиться к ней положительно или критически, но ведь в конечном счете, в культуре все в итоге перемешивается. Как и в этой картине, — все перемешано как в земле, как сама земля, как корневая система под землей. Время придает всему некое общее качество, все начинает соединяться в одно, и все покрывается и пронизывается землей, как и в этой моей картине. Может быть то, что называется словом постмодернизм, можно определить как обобщенное понятие знания. Знание всех слоев и их разнообразия в итоге должно смешать их в могучую массу, из которой можно будет создавать что-то бесконечно важное и значимое. Все должно смешаться, но не в эклектику и не в пошлую иронию или игру, а в значимую человеческую субстанцию. И если при этом не забывать на смотрение в будущее и вовне, то она станет скрепляющим мощным цементом, на котором все постоянно будет возрождаться.
«Темная серия часть 7»
Анна: А если постмодернизм воспринимать как игру, то игра эта может быть например игрой растущего ребенка познающего мир. Он примеряет роли и модели поведения, а затем приходит к каким-то выводам. Так что, возможно негативное отношение к этому ошибочно.
Кирилл: Всё потому, что играя, сталкивают обычно два каких-то объекта или явления, так как здесь имеет место всё та же рутинная дихотомия. Ребенок же соберет в кучу все, и игра будет всеобъемлющей. Негативность создается из-за претенциозности выбора, потому что выбирается какая-то конкретная пара для столкновения. А в идеале в этой смеси, о которой я сказал выше, должны исчезнуть жёсткие очертания. Как в выставке Мура и Бэкона под названием «Человеческая глина». Весь тот материал, который мы должны изучать, но который не должен нас своим весом похоронить, — это в миксе своём тоже должно стать глиной для последующей работы с ней».
Принять сложность, многослойность, давление и спутанность прошлого синонимично тому, чтобы встать на путь и сторону культуры в противовес бесконечной симуляции футуризма и открытия новых уровней сознания и понимания. Кажется, что это взгляд, который возможно мог бы отвести нас от перспективы встретить в будущем только тени своего прошлого. Как бы то ни было, полная панорама, глубина и смысл этого проекта Кирилла Жилкина будут ясны только тогда, когда все серии, представляющие стороны «креста действительности», будут выставлены все вместе. Ждем.
Анна Борисова, искусствовед
«Темная серия часть 9»
