Марина Звягинцева о том, как public-art помогает бороться с детскими страхами
Этой весной в Морозовской детской клинической больнице широкой публике был представлен проект «ARTерия», реализованный художником и куратором Мариной Звягинцевой при поддержке Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина. Три этажа недавно построенного корпуса были украшены работами сестер Арендт, Ольги Божко, Владимира Дубосарского, Герасима Кузнецова, Владимира Логутова, дуэта «МишМаш» и объектами многих других авторов, сотрудничающими с Мариной Звягинцевой в сфере public-art. В интервью ArtTube Марина Звягинцева рассказала, как современное искусство превращается в лекарство от детских страхов, меняя представление о том, какой должна быть детская больница.
Фотограф: Анна Денисова. На фото: куратор проекта ARTерия Марина Звягинцева
Марина, вы с художниками проделали невероятную работу, сумев объединить и тех, у кого совершенно нет опыта в public-art, с теми, кто, напротив, имеет большой опыт работы с городской средой и общественными пространствами. Как восприняли художники идею подключиться к такому масштабному проекту? Не было ли страшно начинать?
Марина Звягинцева: Скажем так, опыт подобного объединения уже есть. Когда мы в 2014 году делали «Арт-прививку» в поликлинике при детской Морозовской больнице, там тоже участвовали художники, которые в принципе не работают в таких объемах. Например, если взять проект «Двери» Герасима Кузнецова, то он, в общем-то, художник, который работает с не очень большими формами, а тут ему пришлось делать сквозной проект на всю больницу. Вообще любой художник, работающий с галереями, сначала испытывает стресс при работе с общественными пространствами, если ранее у него не было подобного опыта. Здесь уже должен подключиться куратор, чтобы на этом этапе поддержать художника, помочь преодолеть, переступить этот внутренний барьер. А потом, когда человек переступает, у него уже появляется размах, он начинает чувствовать пространство и сам уже вносит какие-то свои идеи и предложения. Признаюсь, изначально я думала о том, что работать с детской больницей современному художнику будет чисто психологически очень сложно. Современное искусство говорит достаточно жестким языком. И все современные художники заточены под различные сложные концепции, а тут дети. И не просто дети, а больные дети. Но, оказалось, что у всех есть, что сказать на эту тему. Свою роль сыграло и ощущение страха перед больницей, его, наверное, все испытали в детстве, да и не только в детстве. Плюс всем художникам было интересно поработать с новым для себя пространством и сделать что-то глобальное. Было очень много предложений. Это меня и удивило, и порадовало.
Фотограф: Анна Денисова
Как художники, у которых до этого не было подобного опыта, поняли, что нужно детям?
М.З.: Художники воспринимают мир образно, поэтому они, конечно, ближе к детскому восприятию. Более того, профессиональные психологи, работающие с детьми, высоко оценили наш проект. Дело в том, что этот корпус, его начинка и дизайн обсуждались с психологами, которые работают в фонде «Подари жизнь» и в онкологических центрах. Алина Хаин и Наталья Клипинина, представляющие фонд «Подари жизнь», посмотрели на эскизы и были сильно удивлены, отметив, что лучше и не придумаешь. Даже спросили, не работают ли у нас в команде профессиональные психологи. Для меня подобная высокая оценка стала большой честью. То есть то, что делают художники, правильно влияет на детей. Современные дети по-другому воспринимают окружение, они более интерактивные, их трудно удивить росписями на стенах. Их нужно зацепить, заинтересовать. Если вы заметили, у нас многие проекты имеют некую загадку. У «МишМашей» в их проекте «Коридорная полоса» надо разглядывать, что там внутри у каждого животного. Свой зашифрованный смысл имеют и «Осторожные дорожные знаки» Марии Арендт. Даже у «ДНК» Ростана Тавасиева, которое, казалось бы, более-менее очевидно, есть своя загадка, там на самом верху спрятан заяц. Его тоже нужно еще увидеть. Но дети они очень внимательные и они все это видят. Здесь в каждом проекте есть некий посыл, некая концепция от художника, которая считывается детьми и правильно на них воздействует. Может быть, она даже не для всех взрослых очевидна, но при этом она работает. Важно понимать, что речь идет не о дизайне. Дизайн направлен на то, чтобы нравиться, а это совсем не наша цель. Для нас важно вывести детей из негативного состояния, зацепить их так, чтобы они почувствовали себя в игровой среде.
Фотограф: Анна Денисова
На открытии я видела, что и взрослым очень понравился ваш проект. А вы слышали мнения рядовых сотрудников больницы? Им понравилось?
М.З.: В 2014 году, когда мы делали «Арт-прививку», у нас была следующая ситуация. Попечительский Совет был за этот проект, главврач тоже, а вот врачи, которые работают непосредственно там, где мы делали, испытывали откровенный скепсис. Но прошло буквально полгода, и уже начался разговор о том, чтобы сделать продолжение, потому что проект живет, приносит плоды. Я помню, как услышала главврача, который, давая интервью, сказал примерно следующее: «Мы находимся в пространстве, где много больных детей, но вы слышите рабочий гул, вы не слышите плачущих детей». Обычно в поликлиниках и больницах обязательно какой-нибудь ребенок плачет. Здесь же этого становится все меньше и меньше. Дети уже не боятся заходить в кабинет, потому что перед кабинетом они заняты. Рассматривают игрушки, натягивают ниточки и резиночки. Оказалось, что этот проект, при всем скепсисе со стороны врачей, начал работать.
Фотограф: Анна Денисова
Ваше сотрудничество с Морозовской больницей продолжается уже много лет, а с чего все началось? Как вообще у вас родилась идея внедрить public-art в детскую больницу?
М.З.: На самом деле получился такой не простой ход. Я никогда не работала в больницах и не собиралась этим заниматься, даже не рассматривала эту историю. Вдруг в 2011 году меня пригласили в Гольяново и сказали, что в местной поликлинике идет ремонт, хорошо бы туда вклинить современное искусство. Четно говоря, я себе не представляла, что такое современное искусство в больнице, да еще в детской! Но меня уговорили, я начала работать в этом направлении и обнаружила, что художникам эта тема очень интересна. Многие загорелись идеей реализовать такой проект. Сразу откликнулись Наташа Стручкова и Максим Илюхин, Дарья Кротова, Олег Кошелец, Ольга Божко, Сергей Чернов и другие. Начался диалог, мы собрали огромное количество эскизов, они оказались очень хороши. Мы поняли, что действуем в правильном направлении. У нас родилась концепция о лекарстве против страха. Но на этом все и закончилось, потому что там была организация, которая делала этот ремонт, у них возникли какие-то трудности, потом возникли трудности с поликлиникой. В итоге у меня на руках осталась нереализованная бумажная концепция, было очень обидно, что это никуда не пошло. Я с этим проектом два года ходила по всяким инстанциям, всем было все очень интересно, но до реализации так и не доходило. Был некий страх, боязнь начать работать в этом направлении. В отчаянии я обратилась к своей знакомой журналистке Ирине Ясиной. Я сказала, что вот есть проект, и я не знаю, что с ним делать дальше. Выбросить? Жалко. А пристроить я его никуда не могу. И она в контексте какого-то своего поста упомянула, что вот есть сумасшедшие люди, которые хотят изменить современные детские больницы. Буквально на следующий день мне позвонили из Попечительского Совета Морозовской больницы. Я даже не знала, что в Морозовской существует такой совет, который пытается «проабгрейдить» больницу. Мне дали карт-бланш, предложив выбрать любое здание. В итоге в 2014 году мы открыли «Арт-прививку», а уже в следующем году я работала над объектом «Игровые коммуникации» на фасаде одного из зданий. Он создавался к «Ночи музеев» при поддержке Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина. Изначально фасад был серым и страшным, совершенно не соответствовал внутреннему содержанию этого здания, кардиограмма принципиально изменила его облик. Оба проекта были восприняты очень хорошо, поэтому нам предложили продолжить нашу работу в одном из строящихся комплексов.
Фотограф: Анна Денисова
С какими трудностями вам пришлось столкнуться уже непосредственно во время работы над проектом? Вписать современное искусство в пространство больницы не так просто, вы и сами об этом упомянули выше.
М.З.: Родилась идея, потом она начала обрастать, но реализация затянулась почти на три года. Как выяснилось, здание строится не быстро, во время стройки строители нас туда не пускали. Мы планировали работать параллельно с процессом отделки здания, но у нас не получилось. Как всегда, стройка заканчивается в самый последний момент перед открытием. В итоге нам пришлось делать следующий этап работы в тот момент, когда больница уже работала. И это сложно! Идет процесс, люди приходят лечиться, понятно, что монтаж мешает лечебному ритму. Так что мы продвигаемся медленно, мы не можем одновременно сделать много проектов.
Марина, а при работе над этим проектом вы ориентировались на какие-то аналоги? Для меня в новинку такая социальная направленность public-art, не могу припомнить ничего подобного в нашей стране до этого.
М.З.: Аналоги существуют, но, честно говоря, я о них узнала уже после того как была реализована «Арт-прививка». Оказалось, что на западе это норма. Интересно, что члены Попечительского Совета как раз и зацепились за наш проект, и начали его продвигать, именно по той причине, что они видели аналоги в Германии и во Франции. Это и у нас становится нормой. Насколько я знаю, сейчас пересматривают нормы для больниц, как они должны быть оформлены. Что у них должен быть свой дизайн, должны быть игровые комнаты. Ко мне периодически обращаются из других больниц, правда, это обычно на уровне просто пожеланий, чем реализации. Хотя, я знаю, что ребята из Тюмени, арт-группа «Цвет Города», хотели когда-то расписывать больницу, но им не давали. А после «Арт-прививки» им сказали, о, давайте, вот там в Морозовке делают и вы давайте. У них немножко другой проект, тем не менее, они получили свой карт-бланш благодаря нашему проекту. В данном случае Морозовская больница является образцом в том плане, как вообще должна выглядеть детская больница, остальные уже подтягиваются. Мне очень понравилось, что написал в Фейсбуке один из врачей по поводу нашего проекта. Он вспоминал, как раньше бывало в больницах — приходил чей-нибудь папа или мама, которые умели держать кисть в руках, и они рисовали зайчика на стене. Он сказал, что в первый раз видит профессиональный и совершенно правильный подход. Получается, public-art это некий инструмент, который позволяет менять действительность. Он реально влияет.
Фотограф: Анна Денисова
На открытии проекта вы сказали, что сейчас сделана лишь треть работ. Что планируется в дальнейшем?
М.З.: Проект поделен на три части. Первую часть вы уже видели, вторая находится на эскизной стадии, это реализация оставшихся этажей. Сейчас мы дошли до третьего этажа, нам осталось что-то добавить на второй этаж и двинуться выше, на четвертый и пятые этажи. У нас есть сложный шестой этаж, там находятся операционные блоки, однако там есть пространство, где делают обследования, МРТ, рентген. Туда планируется «МишМаш» и Герасим Кузнецов с дверями, продолжение проекта, который сделан на третьем этаже. На седьмом этаже находится администрация, есть идея там сделать проекты не для детей, а для взрослых. Есть предложения от художников, от Наташи Стручковой и от Герасима Кузнецова, направленные на врачей, не игровые. Пока это все в планах. Мне кажется, что важнее сейчас охватить детскую аудиторию по максимуму и потом уже разговаривать по поводу врачей. Третий этап это улица, у нас уже готовы эскизы. Вопрос, будет ли это реализовано и когда. По уличным объектам есть предложения от Димы Гутова, и у других художников тоже есть интерес что-то сделать на улице. Есть момент, связанный с тем, что в больнице планируется капитальный ремонт ряда старых зданий, соответственно многие дороги и скверы, которые сейчас существуют, будут закрыты. Мы не знаем, как будет выглядеть территория больницы в ближайшее время. Так что вопрос реализации открыт, но пока наша задача сейчас работать исключительно с внутренним пространством, это первостепенно. Всего у нас порядка 70 эскизов, их реализация просчитана. Просто нужны ресурсы и согласование, и можно уже начинать двигаться дальше.
Автор интервью: Евгения Зубченко
