Групповая выставка уральских художников «Сад неземных утешений»
Третий проект в рамках выставочной программы «Фокус» — «Сад неземных утешений», показанный в мастерских Фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина, знакомит зрителей с новым поколением молодых уральских художников. Людмила Калиниченко, Александр Седельников, Анна Фельдман, Анна Марченкова и куратор Алиса Сычева размышляют на актуальную, но из-за пандемии несколько отошедшую в последние полтора года на дальний план тему взаимоотношений человека со средой и природой. ArtTube побеседовал с куратором проекта Алисой Сычевой и художницей Анной Марченковой, попросив их рассказать об этом проекте и о сегодняшней художественной ситуации на Урале.
Расскажите, пожалуйста, почему вы решили показать этот групповой проект в мастерских Фонда в Москве?
Алиса Сычева: Мы познакомились с Володей Логутовым и Аней Зыкиной во время работы над специальным проектом 5-й Уральской индустриальной биеннале «После нас», соорганизатором которого выступил Фонд. Куратором этого проекта был Владимир Селезнев, а я являлась координатором. Я как молодой куратор и до этого следила за Фондом и художниками, которых он поддерживает, но личная встреча как с организаторами, так и с художниками произвели впечатление. Меня приятно удивило, что многие сегодняшние фондовские художники, уже звезды молодой московской арт-сцены, изначально представляют регионы, и я загорелась идеей показать и наших уральско-сибирских художников. В Москве хорошо знают Аню и Виталика Черепановых с их обращением к ремесленной эстетике найденных объектов, или Красил Макара — с возрождением и реконструкцией традиционной урало-сибирской росписи. Мне захотелось показать другой Урал. Была такая утопическая задача все же попытаться уловить какую-то ауру «уральскости», но без прямых разговоров о пресловутой художественной идентичности. Поэтому идея перманентного художественного проживания себя через ландшафт в самом широком смысле этого слова перешла в романтическую историю книги Беляева «Человек-амфибия» и в спекулятивно-романтическое название «Сад неземных утешений».
По какому принципу вы отбирали художников?
А.С.: Все началось с Люды Калиниченко, очень символично, что она есть в проекте, да еще и с такой масштабной инсталляцией. Я имею в виду, что в целом мое погружение в уральское искусство началось именно с нее, когда я увидела ее проект «500м онлайн» в челябинской галерее «ОкNo». Я сразу выделила Люду для себя и с тех пор начала следить за ней. Ее проект помог сформулировать эту, не знаю уж, удачную или нет, оптику взаимоотношения современного художника с природой, которое достигло какого-то нового состояния. Потом появилась Аня Марченкова, я увидела ее очень крутой проект про Будду на Урале, сразу подумала про нее, когда мы отбирали художников для нашей выставки. Стали с ней разговаривать, смотреть проекты, и я поняла, что Анина художественная стратегия в принципе связана с тем, о чем я хочу говорить, а еще она в своих художественных практиках тесно взаимодействует с локальным контекстом. Аню Фельдман с ее рисунками увидела, просматривая портфолио уральских художников, которые собирали для проекта, посвященного критическому письму «Арт-платформа». Ее фантасмагории объединились в моей голове с тем самым садом Сальватора из «Амфибии», а также добавили новый медиум в выставку — графику, а потом и керамику. С Сашей Седельниковым мы познакомились на портфолио-ревю в Уральском филиале Пушкинского (бывшем ГЦСИ), которое я сама и организовывала как куратор филиала. Сразу увидела серию «Accelerate» c кругами на черном фоне, в которых, если присмотреться, можно увидеть пищевые отходы, и подумала — вот же современные внешние створки босховского «сада» — почти сразу предложила Саше участие после его отъезда в Касли, и успокоилась на этом лаконичном наборе.
Я думаю, имеет смысл поговорить чуть подробнее о тех работах, которые показывались на выставке, поскольку она уже закончилась и у читающих этот текст не будет возможности их увидеть.
А.С.: Начну с проекта Люды Калиниченко — «Срок годности неограничен» —пространственная инсталляция, которая изначально предстает перед зрителем как угловатый мрачный горизонт индустриального ландшафта, а когда ее обходишь, оказывается неким музеем будущего, где человечество перешло к потреблению «чистого мяса» (выращенного в пробирке). В связи с этим произошли глобальные изменения в восприятии не только культуры потребления, агропромышленности, но и религии, антропологии и так далее. Работы из фотосерии Саши Седельникова «Accelerate» про модификации наших отношений со средой и природой посредством технологий. Когда приложение на телефоне позволяет тебе создать новый космос из фотографий пищевых отходов, романтизм и мечтательная созерцательность продолжают существование, несмотря на потерю связи с органическим в стремительном ускорении технологического прогресса. Проект Ани Фельдман «Бестиарий» — графические работы художницы, которые вбирают и средневековую геральдику, и эстетику компьютерных игр в жанре фэнтези. Керамическая жаба с одной лапкой в каком-то смысле показывает, какой прекрасной и дружелюбной может быть фауна и в эпоху антропоцена. Проект Ани Марченковой «Трансвод» о фейковой компании, которая способна предоставлять невиданные услуги по переносу водоемов, тем самым меняя местами природу и человека.
Анна, а почему вы решили принять участие в этом проекте? Были ли вы знакомы с другими художниками ранее?
Анна Марченкова: Активация участия произошла со стороны кураторки выставки Алисы Сычевой. Теплым летним утром прошлого года на веранде уральского филиала ГЦСИ она рассказала свои мысли по поводу выставки и спрашивала про мой уже осуществленный проект «Помеха в пейзаже». В процессе диалога я рассказала о своих идеях для новой работы, которую я в итоге и представила на выставке. Это реклама компании «Трансвод», которая предлагает свои услуги по перемещению водных объектов. В текстах на ролл апах описан удачный перенос озера Щучье и представлены документальные фотографии. В результате геологической разведки было установлено, что под озером находится месторождение хризотил-асбеста, который стали добывать открытым способом. В процессе добычи обнажились места подпитки озера грунтовыми водами, поэтому представлен объект — искусственный камень с ржавыми подтеками. Искусственный, потому что асбест канцерогенный минерал и опасен, ржавые подтеки — потому что грунтовая вода, высыхая на солнце, оставляет именно такие следы. Также представлен объект — перфорированная самоклеющаяся пленка с изображением воды и водяным знаком компании «Трансвод». Важным является упоминание или отсылка к воде каждого представленного элемента, но при этом воды в работе нет. Многие тезисы, предложенные Алисой, легко обнаруживались в моих работах. Вопросы дихотомии природа-культура — основные для моих исследований. Знакомство удалось, я знала что-то про всех участников, но время, проведенное вместе на монтаже, конечно, нас сблизило, и было классно. До выставки мы не были участниками одного проекта, такой перечень художников в одном пространстве был собран впервые.
Очень любопытный проект, такая псевдо документальная инсталляция. А какие медиумы вам еще интересны? Расскажите немного о своих художественных практиках.
А.М.: Про медиум очень интересно поговорить. Вообще моя повседневная практика — фотографирование, я сотрудничаю с разными СМИ. Накопив очень большой опыт «документальной» съемки, у меня появилось много вопросов к этому жанру. Поэтому отношения человека с аппаратом и медиумом фотографии являются для меня предметом исследования. Если посмотреть на мои практики без призмы медиума, то выделяется антропоцентризм. Как развивать мысль после осознания того, что мы можем воспринимать мир только через свой человеческий эмпирический аппарат? Думаю, этот интерес вырос из моего первого образования, я инженер-эколог, но мой выбор — делать художественные проекты, а не работать на корпорации, которые никак не стремятся изменить ситуацию с воздействием их предприятия на среду.
Алиса, на следующий день после выставки вы читали лекцию о современных художниках Урала. Можете ли в двух словах о них рассказать? Кто они? Чем интересны?
А.С.: Это вопросы для целой научной работы. Я думаю, мы достаточно обсудили, что и кого выделяет с точки зрения географической принадлежности. На лекции я просто показала чисто субъективную выборку важных для меня, как куратора, художников, проживающих в Екатеринбурге. Помимо художников выставки, это уже упомянутые Анна и Виталий Черепановы, Красил Макар, а также Анастасия Богомолова, Федор Телков… Кроме того, в рамках лекции я рассказала и про близлежащую Тюмень с их прекрасным коммьюнити комиксистов, с которыми, я уверена, нас тоже ждут великие дела. Концептуальные рамки практик художников очень разные — я в лекции опять же говорила о ландшафте в самом широком смысле, но лишь с целью сформулировать хоть какое-то логическое спекулятивное размышление. В конце вообще показала Ксению Маркелову, как художницу, работающую в универсальном контексте телесности. Лекция прошла очень дружественно и расслабленно, огромное спасибо курсу института «База» и Борису Клюшникову, что пришли.
Все ли художники-участники выставки «Сад неземных утешений» из Екатеринбурга?
А.С.: Люда Калиниченко изначально из Миаса (Челябинская область), но сейчас живет и работает в Екатеринбурге, Саша Седельников из Каслей, там на данный момент проживает, но у него был период обучения и работы в Нью-Йорке и Амстердаме. Анна Фельдман из Екатеринбурга, но уже около года, как перебралась в Москву. Анна Марченкова живет и работает в Екатеринбурге, но училась в московской Школе Родченко и вообще часто посещает Москву, работая фотографом. Важно отметить, что у выставки не было задачи давить на принципиальную «екатеринбургскость» участников — связь с Уралом, да, но не более. Тем более, сейчас все сложнее понять, откуда художник, как он связан с местом непосредственно, и такие выставки с жесткой привязкой к географическому положению, кажется, почти совсем потеряли актуальность сегодня. Вот и моя такой не была.
Есть ли в практиках художников что-то, что связывает их именно с Уралом? Все-таки вы выставлялись в рамках региональной программы Фонда.
А.С.: Трудно, пожалуй, найти более «усталую» тему, чем художественная идентичность. Кураторы и критики ищут в региональных художниках какое-то узнаваемое, а значит легко репрезентируемое лицо. Художники хотят быть просто художниками без добавления «уральский», «новосибирский», «самарский» и так далее, и имеют право, надо сказать. При этом кто-то лицемерно продолжает проповедовать концепцию «центр там, где ты», часто это люди, живущие в реальном центре. И в этом всем сохраняется проблема какой-то супер сложной связи художника, да и человека в принципе с тем, где он родился и живет, какой видел пейзаж, какие разговоры слышал. Кажется, я совсем не отвечаю на вопрос, но только так на него можно ответить. Существует ли некая «уральскость»? Как по мне, скорее да. Но в моей выставке эта идея намеренно на самом заднем плане, кроме того, что озабоченность ландшафтом, своим состоянием в отношении него, у нас есть, но, с другой стороны, а где иначе.
Анна, вы работаете с локальным контекстом. Какое значение для вас в целом имеет место, где вы живете и работаете?
А.М.: У меня ситуация такая — есть возможность наблюдать две среды. А еще есть показательная история, которая произошла со мной, когда я узнала о поступлении в ШР. Перед отъездом в Москву зашла в магазин, где можно купить худи с надписью «Урал», и в разговоре с продавцом я поделилась новостью об отъезде, на что получила вопрос: «Когда закончится обучение, ты же вернешься на Урал, чтобы распространить новые знания здесь?». Я что-то ответила смущенно и скомкано, но действую сейчас именно так: разработав новую оптику за время обучения, рассматриваю и анализирую давно знакомые мне ситуации. Это прикольный двусторонний процесс и не колонизирующий, что для меня важно.
Какова, на ваш взгляд, художественная ситуация в вашем регионе? Есть ли преемственность с предыдущим поколением художников?
А.М.: Преемственность это как? В своих художественных практиках делать эксперименты с фотографией как это делал старик Б.У. Кашкин? Если преемственность в этом, то нет, такого нет совсем. На Урале нет сформированной школы и традиций, передающихся посвященным в ночь после полнолуния, совершившему обряд. Но есть слой/прослойка неравнодушных, часто уставших, но очень заинтересованных искусством людей. А еще есть поддержка, межпоколенческая. Может, это то важное, чего не может быть в Москве — support your locals!
Выставка переносилась из-за пандемии. Как это повлияло на проект?
А.М.: Выставка переносилась пару раз. Коронавирус это общая травма и всем понятные обстоятельства. Было тревожно, что перенос станет отменой и только, когда был куплен билет до Москвы, я осознала, что все состоится наверняка. Но если обратиться к продакшену, то перенос скорее улучшил ситуацию, и работа велась не в авральном режиме, как это могло бы быть, а с большой осознанностью в каждом действии.
А.С.: Было несколько итераций проекта, потом пара переносов из-за пандемии и все это время, конечно, я бесконечно все корректировала и переделывала. В общей сложности можно сказать, что проект готовился с августа с разной степенью интенсивности.
Алиса, вы являетесь куратором Уральского филиала ГМИИ им. А. С. Пушкина, координировали специальные проекты 5-й Уральской индустриальной биеннале современного искусства. Если говорить о выставке в Фонде, то это ваш первый именно персональный кураторский проект? Как вам этот опыт?
А.С.: Как независимый, проработанный и сделанный проект и в самом деле первый. В целом же, у меня в принципе был уже персональный кураторский проект, выпускной, выставка Дмитрия Гутова на Пушкинской, 10 в Санкт-Петербурге в 2018 году, но это совсем другое. Опыт в рамках программы «Фокус» прекрасный, дал очень много инсайтов кураторских и человеческих. Масса позитива, в том числе благодаря содействию и разноплановой поддержке Фонда. Спасибо ему большое.
Какие темы вам интересны как куратору?
А.С.: Самое ироничное, что все, чем я занимаюсь сейчас как куратор, изначально никак не связано с моими первичными кураторскими интересами, грубо говоря, тем, что изначально сформировало мой интерес к современному искусству в принципе. Сама по себе я люблю, так сказать, «умное искусство», старую школу концептуалистов, художников на грани теоретического исследования, Диму Гутова. Это всегда остается, но теперь добавился огромный интерес к молодому искусству, художникам, которые только что закончили образование или осознали логику своей практики, и ты вместе с ними можешь пытаться что-то понимать и в своем высказывании, и в их. Хотя, я прихожу уже к какому-то недоверию концепции «кураторских интересов». Сейчас работаю над выставкой, которая совсем выходит за рамки того, что я считала для себя интересным. Но для текущего момента по ощущению и по прагматическим задачам проекта такое высказывание оказывается релевантным.
Интервью и фотографии: Евгения Зубченко
