Выставка Ивана Хрящикова «¶» в галерее K320
В галерее K320 в рамках кураторского проекта Светланы Басковой «Где двое или трое, там Я среди них» проходит выставка Ивана Хрящикова «¶». Раньше Ивана Хрящикова в СМИ называли «кондитером, открывшим в себе настоящего художника», поскольку по своей основной специальности он кондитер, который занялся исследованиями художественных свойств карамели. Однако вскоре Иван исчез из искусства на достаточно продолжительное время. В интервью ArtTube художник рассказал о том, почему в этом проекте нет ничего карамельного, где он был последние шесть лет после своей первой весьма успешной персональной выставки на «Старте», а также о своих ближайших планах.
Иван, я прочитала, что выход за рамки ремесла у вас произошел на одной из берлинских кондитерских выставок. Вместо традиционных сахарных цветов вы представили публике черный столб из карамели с надписью: «Каждый раз, когда вы копируете чужую работу, не привнося ничего своего, частица вашей души умирает». Эксперимент не получил всеобщего одобрения, но после этого опыта вы всерьез заинтересовались современным искусством. Это действительно так? Именно так вы и пришли в искусство?
Иван Хрящиков: Я удивлен, что вы нашли эту информацию. Я особо не распространялся о той черной скульптуре. Это, скорее, была манифестация. Началось все, с того, что меня подбешивали кулинарные конкурсы. На них все выставляют какие-то простые эстетические вещи, заточенные на ремесло. Есть кондитер Стефан Кляйн, он как раз делает конкурсные работы из карамели с такими диснеевскими рожицами. Работы неприятные до тошноты. У него своя кулинарная школа, где он учит людей, в том числе работать с карамелью. Его ученики в лучшем случае копируют его стиль, а в худшем — берут с его курса работы, ничего не меняя, привозят, а потом занимают 1-е, 2-е и 3-е места. Меня все это сильно раздражало, поэтому я действительно выставил на конкурс большой черный столб из карамели метр в высоту и с той надписью. Это все было очень давно. Про современное искусство я тогда вообще ничего не знал.
В 2017 году у вас была персональная выставка на «Старте» — и довольно успешная, о ней много писали. Я знаю, что о вас даже сняли документальный фильм, который так и называется — «Карамель». А в какой момент вы ушли из искусства и почему?
И.Х.: Какого-то решения об уходе из искусства у меня не было, я просто не понял, что дальше делать. Не сориентировался, не разобрался как вообще взаимодействовать с арт-тусовкой. Можно сказать, что сейчас у меня происходит второй заход в искусство.
И он начался с вашего поступления в институт «БАЗА», да?
И.Х.: Да, но тут тоже есть небольшая предыстория. Я пять лет развивался как кондитер, дошел до руководящей должности, где очень сильно выгорел. Вплоть до психосоматики, вплоть до рук, которые не могут печатать, до кома в горле, до тошноты на рабочем месте. Я понял, что надо бы сворачивать куда-то еще, иначе все закончится плохо. Вспомнил о своем желании что-то привносить в мир, что-то менять, проявляться. Опять же, сейчас я понимаю, что это были романтические порывы с моей стороны, сегодня я уже по-другому ко всему этому отношусь. Как бы то ни было, я стал искать, где бы поучиться, и выбрал институт «БАЗА», он меня привлек хорошей теоретической программой. «БАЗА» — это, во-первых, теория, что меня и зацепило. Во-вторых, я общаюсь с людьми и понимаю, как в целом все происходит. То есть «БАЗА» — живое сообщество. Тем более — институт небольшой, поэтому все преподаватели близко, с ними можно общаться напрямую.
А есть художники, которые вас вдохновляют или повлияли на вас каким-то образом?
И.Х.: Я думаю, что это как раз мои коллеги из института и в целом художники, которых можно «пощупать». Не какая-то абстрактная фигура из прошлого или из другой далекой страны, а вот прямо живые люди. Впрочем, и просто разные люди искусства вдохновляют.
Я прочитала ваши старые интервью, и там вы очень много говорите о карамели в связи с одноименной выставкой. То есть раньше ваша профессиональная деятельность — работа кондитером — находила прямое отражение в ваших художественных практиках и, более того, думаю, можно так сказать, вдохновила вас на художественные эксперименты. А что сейчас? Есть ощущение, что вы не просто делаете что-то совершенно другое, а пытаетесь уйти от своих предыдущих практик.
И.Х.: Не в бровь, а в глаз. Для меня самого это насущные вопросы. Сейчас карамель для меня старинный друг, и я пытаюсь понять, как мне дальше с ним взаимодействовать. Расставаться не хочется. Но вроде как уже появились новые «друзья». Скорей всего, я буду заниматься и тем, и тем. Карамель я не хочу бросать. И даже более того, благодаря новым знаниям я лучше понимаю ее, нахожу новые смыслы.
А в рамках конкретно этого проекта вы делаете нечто принципиально новое для себя?
И.Х.: И да, и нет. Опять же, вопрос многогранный, не знаю, как коротко на него ответить. С одной стороны, это практика, которой я уже занимался: какие-то не материальные вещи, работа через телепатию. С другой стороны, в таком виде подобное представлено впервые.
Открываю ли я что-то новое? Да, конечно, мне нравятся диалоги со зрителями. В целом даже диалог как метод. Например, из разговоров с посетителями я понял, что мои работы — это кинетические скульптуры. Только они работают не на потенциальной энергии, как маятник, а на энергии фантазии и незнания. К примеру, работа с трещинами: трещины снаружи мы видим хорошо, поэтому можем представить их как более четкую проекцию на стене. Чем глубже мы проникаем в камень, тем больше у нас вариаций, потому что мы не видим, как трещины на самом деле распространяются вглубь материала. Они переходят в суперпозицию. Получается, что ближе к стене трещины более четкие и конкретные, а дальше от стены вглубь камня они начинают как бы шевелиться. Получается большое шевелящееся панно. По-моему, это кинетическая скульптура.
На открытии выставки вы рассказывали интересную историю о том, как вы создавали эти трещины, пытаясь не попасться на глаза местной охране.
И.Х.: Да, били прямо тут, в коридоре. Здесь мне, кстати, тоже пригодился карамельный опыт. С растрескиванием карамели тоже работал. Самые классные трещины получаются, если взять материал и шлепнуть его об пол плашмя. Что мы и делали с блоками. Потом быстро собрали их и перенесли в галерею.
Вы упомянули диалоги со зрителями. А в целом у вас сложилась с ними коммуникация? Они поняли проект?
И.Х.: Я считаю, что сложилась, кроме самой первой экскурсии на открытии выставки. Я там немного растерялся, но потом начали приходить друзья, и я повторял экскурсию для них, все происходило намного веселее и расслабленнее. Звучали интересные вопросы и замечания, хотя в целом там были люди уже хорошо знакомые с тем, чем я занимаюсь, и их увиденное не очень удивило. Вообще я ожидал, что кто-нибудь крикнет: «Все это шарлатанство!». Но этого не произошло… Простите, а можно рассмотреть ваши серьги? Они такой хорошей круглой формы.
Да, конечно, смотрите. А почему вас так заинтересовали мои серьги?
И.Х.: Вы знаете, иногда я использую возможность продажи как художественную практику. Например, на ярмарке WIN-WIN я продавал нематериальные точки, которые находились в центрах масс камней. Выглядело это так, будто я продаю камни, но камни здесь совсем не важны. А серьги меня заинтересовали, поскольку у меня есть идея создавать различные украшения, в которые будут инкрустированы разрезы. Например, здесь на выставке один из предметов — это веточка лаванды. У нее очень красивый разрез. Представьте себе кольцо с отверстием, но внутрь отверстия инкрустирован разрез лаванды. Невидимый. Выглядеть это будет как кольцо с дыркой. Сейчас я понял, что серьги прекрасно подходят для этой идеи. Они круглые, и в центр каждой серьги можно поместить какой-нибудь умозрительный объект.
Кстати, если говорить про украшения, я видела у Светланы Басковой пост, где она как раз показывает купленный у вас браслет: пластиковый стаканчик с разрезом. Правда, я не совсем поняла один момент. Светлана показывает голую руку без всего и пишет, что браслет на ней, а рядом фото стаканчика. Как это понимать? На руке же ничего нет.
И.Х.: Там не ничего нет, там что-то есть. Как здесь на подиумах находятся разрезы, так же там, на руке, браслет из разреза стаканчика. И Светлана не купила этот браслет, а мы с ней поменялись на ее очки, которые я сразу же передал ей обратно в безвозмездное и бессрочное пользование. По-моему, я к ним даже не прикоснулся. То есть формально я владелец очков Светланы Басковой.
Можете рассказать о ваших ближайших проектах? Где можно будет увидеть ваши новые работы?
И.Х.: Я хочу дальше разрабатывать эту тему. А может, появятся другие. Пока что я очень много думаю и планирую. Я упоминал диалоги с посетителями и вообще с людьми, постоянно что-то меняется. Например, для меня открытие, что мои скульптуры можно воспринимать как кинетические. Хочу попробовать сделать какой-то объект, который будет еще лучше изображать то, как работа приходит в движение благодаря нашему воображению. Так что в целом мой план — разобраться в обилии и вариациях разных техник. Надо понять, чему уделять внимание, а чему нет.
Интервью: Евгения Зубченко
Фотографии: Денис Лапшин
