Пространство «Perfect vision», выстроенное кураторами Антоном Костецким и Кириллом Жилкиным в галерее «Нагорная» так, чтобы зритель мог воочию столкнуться с приблизительной моделью того, что он сам – современный человек, чувствует вследствие перенасыщения информацией (неважно сознательного или непроизвольного) и переставших быть эффективными внутренних «фильтров», даёт нам возможность не только осознать нашу общность в этой ситуации (что кстати весьма оптимистично), но и прийти к вероятному решению проблемы. Отчасти проект напоминает своеобразное поле боя, ведь как ещё можно назвать ту устремлённость к всё новым и новым рубежам мысли, науки, самосовершенствования, духовного самоосознания, которая в итоге принесла человеку впечатляющие плоды в виде научных достижений, теорий, философских трудов и т.д.? Однако совершив чудеса преодоления, человек-победитель оказался таким морально и физически истощённым, лишённым способности и воли к структурированию, созидательному применению, и главное – выбору полезного для себя из массы этих интеллектуальных открытий, что впору назвать это всё «пространством поражения».
Противоречия, сомнения, прочтённые, но непонятые истины, все равнозначно убедительные и порождённые сплошь выдающимися умами, чёрными наплывающими друг на друга рядами «посягают» на наше внимание с серых плакатов, висящих таким образом, что их стороны создают выступающие углы, превращая выставочный зал в раздробленное, тревожное, лишённое гармонии пространство. В этих словесных коллажах читаем например: «Сущность всякой веры состоит в том, что она придаёт жизни такой смысл, который не уничтожается смертью» (Лев Толстой). И рядом: «Объяснение чего-либо делом рук божьих обычно означает, что говорящий понятия не имеет о происходящем и поэтому приписывает авторство недостижимому и непостижимому небесному волшебнику» (Ричард Докинз). Так играет с нами накопленная человечеством культура: на каждый убедительный довод с лёгкостью найдётся не менее значимое и авторитетное опровержение, каждому «да» своё «нет». Пожалуй, в близком к нам XX веке систематичностью и твёрдой логикой рассуждений нас могли «порадовать» только устрашающие антиутопии (Хаксли, Оруэлл и т.д.) и их прототипы.
Расщеплённость человека и его сознания в нынешней ситуации отражены с помощью компьютерной графики в работах Антона Костецкого, напоминающих научные плакаты, таблицы и схемы: «Средство», «Снаружи-внутри», «Синтез». Но распадается под давлением объёма внешней информации не только наша внутренняя субъективная реальность, но и вполне объективные явления, например стили и направления, как в работе «Поглощение». Идеализм, функционализм, реализм, экзистенциализм и ещё множество «измов», которые можно сравнить с партиями и объединениями, у каждого из которых свой символ веры. Вы думаете нужно и можно взять и избавиться от этой сепаратистской приставки «изм», чтобы ликвидировать раздробленность и постичь единство в синтезе достижений? Ну тогда именно здесь вас встретят эклектизм и коллажный постмодернизм. Добро пожаловать туда, откуда бежали.
Зрителя (современного человека) могла бы спасти способность к обобщению, но и она внезапно оказывается либо утерянной либо блокированной, ведь мы живём в рамках культуры построенной на логике противоречий. Соединённые между собой в глубине зала плакаты со словами и цитатами, на которые проецируется видео Кирилла Жилкина «Белый шум», создают стык, прямо направленный на зрителя. Этот стык сродни перманентному не равновесию, неустойчивости, парадоксальности нашего восприятия (парадокс как полуправда, противоречие). Между тем не будем забывать, что на этом же строятся и механизмы современного искусства, что важно в рамках анализа выставки молодых художников. Вспомним, что пишет в «Политике поэтики» Борис Гройс: «Это зона, в которой заранее предполагается, что на любой тезис будет найден антитезис. В идеальном случае репрезентация как аргумента, так и контраргумента должна быть сбалансирована настолько, чтобы в сумме дать ноль. <…> Современное искусство продемонстрировало, что ноль, как и идеальное равновесие сил, возможно манифестировать визуально». Неизбежная индефферентность, порождённая этим усталым равновесием, этой утончённой и скучной игрой, превращает всё в единый, монотонный поток информации, буквально в «Белый шум». Стоит отметить, кстати, удачный синтез визуальной и аудио составляющей этого видео-арта, отчасти напоминающего некую абстрактную мультипликацию.
Проблематика расщеплённости сознания находит своё продолжение во втором зале, где представлены видео-арт Антона Костецкого «Рассеивание мыслей» и живописная инсталляция (объёмный прямоугольник из четырёх соединённых холстов) Евы Аракчеевой «Нейрон 0,35 мг». В первом случае бесконечные виды тёмных и светлых тоннелей метро, поглощающих зрителя в свою монотонную и, как кажется, бессмысленную и беспредельно-однообразную глубину (та ли это глубина, к которой мы так стремимся, ведь она параллельна плоскости и ненамного глубже её?), чередуются с кадрами, где руки рассеянно листают книгу «Буддийская мудрость». Пожалуй, единственный минус этого видео – музыкальное сопровождение, которое немного нарушает общую медитативную атмосферу работы и придаёт ей нежелательные, учитывая общее настроение, черты клиповости. В «Нейроне 0,35 мг» нам предложены модели нейронных сетей внутри капсулы, что заставляет задуматься об исконной, биологической предрасположенности человека, самого механизма его тела к структурированию и систематичности. Мне показалось, что эти две работы «играют» на контрасте внешнего и внутреннего, их логичной взаимосвязи, но фактической расщеплённости, на возможности внутреннего распространить свою структурированность с уровня биологии на уровень психологии, вовне, или нам самим последовать этому примеру внутренней организации. Кстати, глядя на руки, так безучастно листающие книгу, хочется вспомнить слова из романа «Остров» Олдоса Хаксли (тем более что его имя также есть на одном из плакатов в первом зале): «…вы действительно хотите продолжить разговор о себе? – Действительно,- заверил он её, – и отчаянно. Так же отчаянно, как я не хочу разговаривать о себе. Отсюда, если вы успели заметить, мой неослабевающий интерес к искусству, науке, философии, политике, литературе – к любой чертовщине, кроме того, что реально крайне важно».
Итак, возможно ли обрести себя, достигнуть концентрации, если мы находимся под беспрерывным давлением того, что уже знаем и того, что ещё хотим и главное якобы «должны» узнать (неизученные философы, теории, непрочитанные культовые книги, фильмы и т.д.). Как уже говорилось, объём материала превращает его потребление в бессознательный процесс, где мёртвые без участия живого ума истины так и не получают развития в голове рецепиента. На что же может в таком случае опереться наше неустойчивое мировоззрение? На зрение, на визуальную составляющую, а значит и на созерцание искусства, – считают авторы выставки. Кульминацией «Perfect vision» становится одноимённая живописная работа Кирилла Жилкина, состоящая из двух холстов образующих вогнутый угол, объединяет которые расположенная в центре сложная овальная биологическая/космическая/астральная (?) субстанция, как будто излучающая свет и таким образом «прорывающая» угол в неопределённую глубину. Частью этой живописной инсталляции является стул, который «включает» зрителя в магическое пространство, находясь в котором он должен осознать значимость и первостепенность созерцания как инструмента самопознания и выхода за привычные рамки. Впрочем, меня как зрителя всё же смутило наличие угла, тем более его подчёркнутость, которая вызвана, как мне кажется, либо неподходящим для этой работы пространством, либо не совсем удачной его организацией. В любом случае, на мой взгляд, образ человека сидящего на стуле и смотрящего в угол психологически имеет достаточно негативную окраску, хотя нельзя сказать, что это каким-то образом мешает воспринять вам основной месседж, который хотел донести художник.
Итак, если разобраться, вывод авторов выставки о значимости визуального отнюдь не произволен. Во-первых, созерцание, сосредоточенное зрительное восприятие даёт нам недискурсивное знание, которое по отношению к дискурсивному первично, и на котором нам несомненно проще взаимодействовать с самими собой, так как по прежнему наши переживания и ощущения являются во многом определяющими. Во-вторых, размышляя о том множестве теорий и методов познания, на которых строится культура, мы редко вспоминаем о том например, что само слово «теория» переводится с греческого как «наблюдение», «рассмотрение», «созерцание», а также связанное с театром «зрелище», то есть теория как система идей и принципов в основе своей имеет именно зрительный акт. Кроме того, вспомним о важнейшем и древнейшем философском принципе рассуждения имя которому «эпохе́» (греч. «удерживание», «самообладание», «задержка»), подразумевающем абстрагирование субъекта от всех предварительных знаний и готовых суждений о мире, и принятии позиции «чистого наблюдателя», воспринимающего какой-либо объект «как в первый раз». Можно было бы продолжить эту линию феноменологической редукцией и в свою очередь феноменологическим эпохе́ Гуссерля, или даже вспомнить интенциональность Франца Брентано. Таким образом, возвращение к созерцанию, внутреннему опыту, признание его преимущества перед всем нам знакомым поверхностным «считыванием», вполне вероятно может стать тем ключом, который позволит человеку хотя бы повернуть замок в двери, которая ведёт к ощущению подлинности проживаемой жизни, большей осознанности и концентрации мышления, наконец к пониманию того, что качество важнее количества.
Говоря о формальной стороне выставки, как несомненный плюс можно отметить удачное соотношение между пространствами текстов и пространствами визуальности, перемещаясь между которыми, задумываешься о том, как меняется восприятие времени в одном и в другом случае в срежиссированном кураторами пространстве выставки (а ведь вопрос времени здесь в целом чрезвычайно важен!), и пытаясь спроецировать этот опыт на повседневную реальность. Учитывая то, что выставка проводится в рамках параллельной программы V Московской международной биеннале молодого искусства, тема которой – «Глубоко внутри», стремление авторов рассматриваемого проекта подтолкнуть зрителя к «vita contemplativa» (лат. «созерцательная жизнь») оказывается ещё более актуальным и прямо таки встроенным в международную проблематику.
Ну а тем, кто ещё не видел выставку и решил прочитать только последние строки моей рецензии, скажу коротко: «Perfect vision» это небезынтересный эксперимент, который каждый может испытать на себе, и возможно понять, что когда то мы все не нуждались в объяснениях и словах насчёт этого. Мы просто внимательно смотрели…
Автор: Анна Борисова (искусствовед).
Кирилл Жилкин Perfect vision
Фрагмент экспозиции выставки
